Посмотрите, до какой нелепости доходят наши газеты: «С.-Петербургские Ведомости», № 220, 11 августа, сопоставляют патриотическую песню, сочиненную князем Черногорским, и песню турецкую. Про первую говорят: «Гимн черногорцев, преисполненный рыцарского великодушия и глубокочеловечного чувства». Про другую, то есть турецкую – «вопли дикой свирепости и жестокого изуверства».
Вся разница в гимнах заключается в следующем: сербы алчут турецкой крови, турки – сербской. Сербы поют: «Раны моей души будут исцелены турецкой кровью»; турки поют: «Омочи в сербской крови свой меч».
Не много рыцарства и человечности и там, и здесь, а одна человеческая кровожадность, которая, к прискорбию, свойственна всем народам, когда они враждуют и воюют между собой. Тут турки – те же христиане, а христиане – те же турки.
В литературном отношении в турецкой песне более поэзии и силы, нежели в сербской. Например: «Наглость гяуров возносится до седьмого неба. Их вой, когда они лают на луну, проникает до престола Аллаха». Лают на луну очень поэтически выражает прозвание, данное турками гяурам. «Блаженно улыбайся, когда среди битвы твой дух отделится от тела». А вот это почти рыцарски: «Не плачьте над нашими трупами и оставляйте их на поле битвы, чтобы они распространяли чуму в логовищах гяуров». Поэзия свирепая, но поэзия. Есть что-то в этом роде у Мицкевича, в поэме «Валленрод».
Начало стихотворения, которое я написал, то есть надумал, минувшим летом (1876) в вагоне, когда ехал из Гамбурга в Эмс. Есть и конец, но пока не нахожу его ни в памяти, ни в бумагах.
Читал я его Гроту в Гамбурге, и, кажется, был он им очень доволен. Много подобных стихов у меня пропало, которые я мысленно сочинял в прогулках и езде – и не успел записывать. Беспечность и лень всему этому причиною. Дело в том, что я люблю творить и охлаждаюсь к сотворившемуся.
Стихи Хемницера с одноглагольными рифмами можно иногда сравнить с подмоченным порохом. Стих осекается. Восприемный Грот слишком снисходителен и пристрастен к своим крестникам. Издание Державина и Хемницера – труд почтенный и в русской литературе небывалый. Но в поэтах своих хвалит он часто то, что вовсе недостойно похвалы. Поэт, великий поэт Державин опускается нередко до Хвостова, если не ниже. Хемницер иногда вял и пуст до пошлости…
Эти строки написаны карандашом, дрожащим почерком, во время предсмертной болезни автора, и были его последними строками.
Примечание издателя 1886 года.
Именной указатель
Адлерберг Николай Владимирович (1819—1892) – 482, 597
Адлерберг Александр Владимирович (1818—1888) – 483, 509, 630
Аксаков Константин Сергеевич (1817-1860) – 315, 565, 594 Александр I (1777—1825) – 38, 40, 44, 45, 55-57, 62, 71, 82, 85, 88, 91, 93, 96, 126, 130-132, 134-139, 149, 151, 166, 167, 172, 181, 183, 185, 575, 613, 632, 633, 644
Александра Иосифовна, великая княгиня (1830—1911) – 532, 617, 630, 652
Александра Федоровна, российская императрица (1798— 1860) – 231, 311, 421, 422, 588, 590, 610
Анна Федоровна, великая княгиня (1781-1860) – 577, 584, 602, 617
Апраксин Александр Иванович (1782-1848) – 552, 553, 589
Апраксин Василий Иванович (1788-1822) – 40, 41, 52, 53, 311, 312
Аракчеев Алексей Андреевич (1769-1834) – 57, 59, 60, 86, 138, 139, 645
Бабст Иван Кондратьевич (1823-1881} – 591, 592, 596 Багратион Петр Иванович (1765-1812) – 89, 175
Байков Лев Сергеевич (1779—1829) – 52, 205-208
Байрон Джордж Гордон (1788— 1824) – 58, 59, 335, 351, 392, 422, 466, 469, 483, 490, 652
Балашов Александр Дмитриевич (1770-1837) – 126, 127
Баратынский Евгений Абрамович (1800-1844) – 159, 160, 247, 261, 407, 596, 652
Бартенев Петр Иванович (1829-1912) – 359, 593, 642
Барятинский Анатолий Иванович (1821-1881) – 508, 581
Батюшков Константин Николаевич (1787—1855) – 261, 293, 335, 596, 648
Беклешов Александр Андреевич (1745-1808) – 55, 297