За эти четверо суток с начала войны спать ему почти не приходилось и домой удалось забежать всего один раз, перед самым отъездом. Наскоро простился с женой, Татьяной Тихоновной, поцеловал дочку и - в штаб полка, а оттуда на вокзал. Шел вдоль строя перед погрузкой и радовался, что полк укомплектован строго по штату военного времени, много молодежи. По первому впечатлению они почти не уступали бойцам срочной службы. Удалось получить новые орудия, пулеметы, отличные 120-миллиметровые минометы. Правда, без боекомплекта, обещали выдать на месте. Конечно, надежнее было бы везти все с собой.
Больше всего Шапошникова беспокоило то, что командиры батальонов не имеют достаточного опыта. Майор Московский, комбат-1, на должности всего несколько месяцев, до этого заведовал складами в округе. Да и по внешнему виду - не строевик. Второй комбат, капитан Леоненко, кадровый, носит орден Красной Звезды за бои на Карельском перешейке. С виду - настоящий пехотинец. Но молод, нет и тридцати лет. Да и на должности всего третий месяц. Как будет командовать батальоном в боевой обстановке - трудно сказать, это все же не рота. Комбат-3 - капитан Горбунов - наоборот, староват для командира батальона, да и здоровье у него неважное.
Все ротные - недавние командиры взводов, но кадровые. Из взводных лишь часть окончивших военные училища, большинство из запаса.
А вот в боевых качествах артиллеристов полка Шапошников не сомневался нисколько. Старшему лейтенанту Похлебаеву, командиру полковой батареи 76-миллиметровых орудий, 28 лет, на должности три года, смело можно давать и дивизион. Командиру батареи сорокапяток лейтенанту Терещенко - 21 год, но уже понюхал пороху на финской, был ранен. Из училища выпущен досрочно, как отличник, на наркомовских учениях батарея показала себя очень хорошо. Оба за свои батареи болеют душой. Практические стрельбы всегда сдавали только на "отлично". Да и вообще, восемнадцать орудий и шесть минометов в полку - это неплохо. Да плюс двенадцать станковых и восемьдесят ручных пулеметов. Словом, воевать можно.
Спокоен был Шапошников и за работу штаба, который возглавлял. В штабе полка он работал второй год, до этого командовал последовательно взводом, ротой, батальоном. Штабное дело ему нравилось и было, пожалуй, больше по душе, чем строевая служба. Сыну балахнинского каменщика, ему удалось получить неплохое по тем временам образование. В начале двадцатых годов заведовал избой-читальней в Пурехе, там и полюбил книги. Потом была пехотная школа в Рязани и годы тяжелой, порой изнурительной службы. Пехотную науку постиг досконально и не одну пару сапог износил за это время на маршах. Как-то после учений, еще в 1939 году, он встретился в гарнизонной библиотеке с полковником Гришиным; разговорились, а через некоторое время Шапошников к своему удивлению был назначен начальником штаба полка. За зиму и весну 41-го удалось отладить работу всех служб штаба. Шапошников рад был, что повезло ему и с помощниками. Лейтенанты Тюкаев, Василевский, Пронин, Денисенко, Меркулов, Степанцев - все оказались не только толковыми и грамотными командирами, но и хорошими людьми.
Начальник штаба 137-й стрелковой дивизии полковник Алексей Александрович Яманов, ехавший в этом же вагоне, тоже не спал и думал о своем. Их эшелон в пути вторые сутки, но где сейчас другие части дивизии он не знал. На совещании перед отправкой было принято решение, что в первом эшелоне ехать и ему со штабом. Они уже прошли Брянск, какая-то часть дивизии, очевидно, проходит Москву, а хвост, должно быть еще и не выехал все же они должны были погрузиться в тридцать шесть эшелонов.
"Удастся ли сосредоточиться вовремя, - беспокоился Яманов, - Не растерять бы дивизию по дороге...". И впереди - неизвестность. На фронте дела явно не ладятся, что-либо узнать об обстановке подробно невозможно, только из сводок Информбюро. В Брянске он услышал по радио, что бои идут на Двинском, Минском и Бобруйском направлениях, то есть они по железным дорогам ехали к фронту медленнее, чем наступали гитлеровцы.
Дивизия была отмобилизована в кратчайшие сроки, областные власти действительно ничего не пожалели, но сейчас, в дороге, когда он не чувствовал под рукой всей дивизии, настроение все время тревожное. Командир дивизии полковник Гришин должен был выехать с одним из артполков чуть позднее. "Все же правильно ли мы сделали, что так распределили обязанности?" - беспокоился Яманов.
За окном быстро проплывали перелески, мелькали телефонные столбы. "Надо зайти к Малинову", - решил Яманов.
Командир 771-го стрелкового полка полковник Иван Григорьевич Малинов ехал в одном купе со своим начальником штаба, замполитом и секретарем партбюро полка.
- Чай будем пить? - стараясь выглядеть повеселее, спросил Яманов, заходя в купе.
- Заходите, товарищ полковник, - пригласил Малинов.
Яманову сразу бросилось в глаза, как он похудел и осунулся за эти дни. "Быстро ты, устал, однако. Надо поберечь себя, самое страшное еще впереди", - подумал он.
- Как настроение у бойцов? - спросил Яманов у замполита полка батальонного комиссара Васильчикова.
- Вчера днем еще песни пели. В целом - боевое, уныния нет. Хотя есть разговоры, что зря вчера трибунал дал тому бойцу десять лет всего лишь за отказ работать на кухне, лучше бы он воевал.
- Сводку вчерашнюю до всех довели?
- Так точно. И газеты удалось получить. Правда, за двадцать четвертое число.
Замолит полка Петр Васильчиков даже внешне, с первого взгляда вызывал симпатию. Молодой, крепкий, с уверенным взглядом больших синих глаз, громким, комиссарским голосом. Такие люди в сложной обстановке иной раз одним своим видом способны навести порядок. Под стать ему был и секретарь партбюро полка старший политрук Наумов. Они были даже похожи. Разве что у Наумова больше было мягкости в глазах.
- Садитесь с нами, товарищ полковник, - предложил Васильчиков.
Разговор не клеился. За вчерашний день переговорено было, кажется, обо всем на свете. Служебных тем не касались, тем более что и говорить о них в дороге было бессмысленно.
- Значит, не удастся теперь в академию, комиссар? - спросил Яманов Васильчикова.
- Да, товарищ полковник. Что теперь об этом вспоминать? Фронтовую академию пройдем.
Сейчас Васильчиков свыкся с мыслью о невозможности учебы, но в первый момент было действительно обидно. Ночами не спал, готовясь к вступительным экзаменам, и сдал-то все на "отлично", был и приказ о зачислении. Утром 22 июня обсуждал с женой за чаем - ехать ли ей с детьми с ним в Москву, когда начнется учеба, как все это в один миг стало бессмысленным. Прибежал красноармеец из штаба и с порога: "Война!"
Первый эшелон 771-го полка от Рославля повернул на Кричев и вечером 29 июня прибыл на станцию Орша. Часть путей оказалась разрушенной, в городе были видны пожары. Эшелон встал, не дойдя до здания вокзала нескольких сот метров.
Полковник Яманов, выйдя из вагона, быстро осмотрелся. Вдалеке на запад уходило несколько самолетов. "Только что отбомбились. И как это они нас раньше не заметили...", - с холодком на сердце подумал он.
- Иван Григорьевич, - позвал Яманов полковника Малинова. - Подготовьте эшелон к разгрузке. Отправьте кого-нибудь на станцию, лучше Шапошникова, за комендантом. Из вагонов пока никому не выходить.