– Тревор давал вам деньги?
– Да, мэм. Только чтоб помочь мне встать на ноги. Понимаете, вид почище обрести, чтобы опять получить работу. Как-то так.
– И теперь, когда работа у вас есть, вы ему деньги вернете?
– Нет, мэм. Мне не велено. Мне надо будет заплатить другому.
– Заплатить другому? Это еще что за чертовщина?
Джерри, похоже, удивило, что выражение ей незнакомо. А меж тем разговор их сделался нормальным, и Арлин в нем уже не верховодила, а то, что она не могла беситься на него, выводило ее из себя, но – по-хорошему.
– Вы не знаете про это? Вам надо с сыном поговорить. Мне удивительно, что он вам не рассказал. Что-то такое он в школе делал по обществоведению. Он бы получше объяснил, впрочем. Знаете, если у вас есть десять баксов, чтобы нанять подъемник, я сниму двигатель, поставлю его на подставки и укрою брезентом. Сберегу вам кучу денег.
– Без личных обид, но я сказала Тревору, что не хочу, чтобы вы ошивались возле дома.
– По-моему, вы сказали ему, что не желаете видеть меня у себя в доме.
– Какая, черти веселые, разница?
– Ну как? Разница в том, что, с одной стороны, я в доме. А с другой стороны, я вне его.
– Прошу прощения. Думаю, будет лучше, если я пойду поговорю с сыном.
Однако Тревор был до того сонным, что только и смог произнести:
– Привет, мам. – И еще: – Все в порядке? – Когда же она сказала ему, что Джерри разбирает грузовик на части, мальчик кивнул: – Это здорово.
Арлин не могла сердиться на сына. Он и в этом отношении был – вылитый отец.
Известно, что гораздо легче сорвать злость на человеке постороннем, вот Арлин и отправилась в школу переговорить с этим самым м-ром Сент-Клером. Первым делом, еще до начала уроков, надеясь, что не столкнется с Тревором и тот никогда не узнает о ее приходе в школу, она пошла в приемную. Сидевшая там дама направила ее этажом выше.
Уже пройдя наполовину в дверь класса, Арлин встала – и сразу куда-то подевалась вся копившаяся в ней злость.
Прежде всего (хотя и не это было самым главным), он был чернокожим. Она не была какого-то особого мнения о черных, не в том дело. Суть была в том, что она изо всех сил старалась горделиво изобразить, что она не такая. Немного времени потребовалось, чтобы стало трудно выставлять эту возню естественной. Она приложила еще больше старания. И тут уже поняла: если и ввязалась в сражение с естеством, то проигрывает его. Все силы уходили на старание вести себя непринужденно. Тут того и гляди кинешься в погоню за собственным хвостом и будешь так колесом крутиться еще долго после того, как солнце сядет.
Так что, трудно было сдвинуться с места в карьер и заорать на него. Он мог бы подумать, что она воображает, будто она лучше него, хотя на самом-то деле это больше касалось ее мальчика да еще ее налоговых долларов, из которых платится учительская зарплата. Любого преподавателя зарплата, то есть.
Так вот, учитель поднял на нее взгляд, а она никак не могла ничего сказать. Ничего. Стопроцентная представительница породы бессловесных. И притом, по большей части, вовсе не из-за какого-то расового вопроса, скорее оттого, что ей еще никогда не доводилось видеть человека всего с половиной лица. Тут такое дело, что требуется время к такому приспособиться. И она понимала: если это займет у нее хотя бы на минуту дольше, он заметит, что она обратила внимание на его злополучные рубцы, а это было бы просто откровенной грубостью. По пути в школу вся сцена прошла в ее сознании как по маслу, в ней она была сердита, за словом в карман не лезла и вообще всем была хороша.
Арлин прошла через класс к учительскому столу, ощущая себя маленькой, как лет двадцать пять назад, когда эти парты-столы была слишком велики для нее. А учитель все ожидал, когда что-либо прозвучит.
– Что такое «заплати другому»?
– Простите?
– Выражение это. «Заплати другому». Что оно значит?
– Я сдаюсь. И что оно значит? – Казалось, у него появилось слабенькое любопытство, она слегка забавляла его, а в результате он на мили вознесся над нею, внушая ей чувство неловкости и невежества. Он был большой человек, и не только телом, хотя и им тоже.
– Это вам полагалось бы мне рассказать.
– С превеликим удовольствием, мадам, если бы знал. Если не возражаете, позвольте поинтересоваться, кто вы?
– Ой, я забыла назваться? Извините. Арлин Маккинни. – Она протянула руку, и учитель пожал ее. Стараясь не заглядывать ему в лицо, она заметила, что левая рука у него изуродована, выглядела как-то поменьше и посуше, отчего Арлин на секунду пробила дрожь. – Мой сын учится у вас по обществоведению. Тревор.