– Но я скажу папе о вашем счете, который вы открыли без…
– Ну ты и скотина!… Короче, что я могу сделать?
– Все очень просто, надо показать этим хохлам, что за мной стоит сила. Чтобы они мои условия приняли. Тогда и вы, дядя, тоже кое-что иметь будете.
– Ох ты и фрукт, племяш! И что же я поимею?
– Десять тысяч евро устроит?
– Сколько? – недоверчиво переспросил Олег Павлович. – Ты это всерьез?
Очень даже серьезно. Украинцы принесли пятьдесят тысяч евро и попросили перевести их в Питер на закрытый счет маленького частного банка. Точнее, на его филиал. Подобные операции производятся только под контролем налоговой службы. А им надо, чтобы это был частный перевод. Я объяснил, что это невозможно, но если уплатить двадцать тысяч…
– Погоди, что-то ты заливаешь мне, племяш. Что же они с этого имеют?
– Вы не дали мне договорить.
– Как думаешь, Василь, – спросил толстый мужчина, получится у нас?
– Да чего не получится-то, – усмехнулся здоровяк, – если двадцать тысяч этому сопляку дать. Но мне кажется, что он что-то крутит. За двадцать тысяч можно…
– Можно многое. Но нам ведь надо перевести пятьдесят тысяч именно из Вологды и именно из этого банка. Почему, не знаю. Но если мы отдадим этому гаденышу двадцать, то нам придется добавлять свои. Если же мы не переведем деньги, нам с тобой конец.
– Погоди, но нам ведь от этого никакой выгоды. И на кой черт тогда нам это надо?
– А ты хочешь, чтобы нас прикончили? – вздохнул толстяк.
– Но ты говорил, что мы хорошо заработаем, если примем это предложение. А выходит, мы должны еще…
– Что-то этот хлопец брешет. Надо прижать его хорошенько.
– Может, пусть Тарас поговорит с Запорожцем, он же нас сюда прислал.
– Так и сделаем, – кивнул толстяк.
– Оба сидят в гостинице и не высовывают носа, – недовольно проговорил худощавый парень. – Что делать? В номере нельзя. Здесь охрана неплохо поставлена, могут быть неприятности. Как же поступить?
– Ты скоро наговоришься? – недовольно спросил из спальни женский голос.
– Да-да, – ответил подтянутый мужчина. – Скажи Розе, пусть принесет коньяк и фрукты. Я сейчас иду. – Он тихо сказал по телефону: – Завтра узнаете место и время.
– Надо уходить отсюда, – сердито посмотрев на дверь, прошептала девушка в переднике. – Надоело шлюх обслуживать. Хотя платят неплохо.
– Ты куда пропала?! – послышался сердитый высокий голос.
Девушка тихо выругалась, взяла поднос с бутылкой коньяка и вазой с фруктами.
– Уже несу.
Мужчина, который говорил по телефону, вошел в спальню.
– А это кто? – спросила лежащая на кровати полуголая блондинка.
– Где? – Он присел рядом.
Блондинка показала фотографию.
– Он мне жизнь спас, – ответил мужчина. – Тащил меня почти пять часов. На границе с Грузией нас непогода прихватила. Из Грузии группа с оружием шла, вот нас туда и бросили, но начался буран. Двоих мы сразу потеряли. А нас троих пещера спасла. Двое суток там сидели. Буран стих, но сразу пошла снежная лавина. Поломало меня крепко. И еще одного, старшего сержанта. Ну, меня старлей потащил. Я скулил: «Не бросай, у меня дед и отец банкиры, я тебя отблагодарю и денег дам, на всю жизнь хватит». В общем, боялся, что он меня бросит.
– Подожди, Витя, а зачем ты в армию пошел? Ведь у тебя…
– Чтобы дед мне все оставил. Он кадровый офицер, полковник ВВС. У отца с матерью жизнь не заладилась, дед меня забрал к себе. И воспитывал меня, как солдата. Подъем в семь, зарядка, холодный душ. После ГКЧП дед едва под суд не попал, но выкрутился. И сунул меня в училище. Поставил условие: когда дослужишься до капитана, из армии уйдешь и станешь банкиром. Но после бурана медицина меня из армии списала. Так что я обязан жизнью этому человеку, старшему лейтенанту.
– И где он теперь?
– Не знаю. Да и знать не хочу. Ведь он вполне может напомнить мне об обещании. А я не готов просто так расстаться с деньгами. Конечно, если его устроит тысяч двадцать рублей, дам, но не больше! – Он засмеялся.
– А этот шрам у тебя с гор? – Блондинка коснулась рваного шрама на бедре.
– Да.
В спальню вошла Роза и поставила на стол коньяк и фрукты.
– А где посуда? – спросил Виктор.
– Сейчас принесу, – одарив блондинку неприязненным взглядом, ответила девушка и вышла.
– Антон Тимофеевич не так уж и стар. – Блондинка отщипнула виноградинку. – Я думала, что он твой отец.
– Ему восемьдесят два. Мой отец был ранним ребенком, как, впрочем, и я у папани.
– А про мать ты что-нибудь знаешь?
– Нет. И не желаю знать, она наверняка нищая, и, если появится, начнутся слезы и мольбы о помощи. Не хочу ее видеть… А у тебя с родителями все нормально? – спросил он.
– Они учителя, и моя жизнь была сплошная школа. Вышла замуж за одного старичка, хотела стать богатой. Но он завещал мне двадцать тысяч рублей и квартиру в Санкт-Петербурге. Потом встретила тебя и вот приехала в гости.
– У тебя есть мужчина, с которым ты хотела бы создать семью?
– Сейчас нет, – покачала она головой. – Сейчас у меня есть ты. Но я знаю, что ты не станешь моим мужем.
– А если я предложу тебе руку и сердце?
– Откажу, потому что ты никогда не будешь верен жене. А я не хочу, чтобы мой муж мне изменял. Даже если сейчас я узнаю, что ты встречаешься с кем-то еще, я сразу уеду. Ты в постели говоришь, что любишь меня, но это всего лишь слова. Ты только что говорил о человеке, который спас тебе жизнь. А ведь он сам мог погибнуть. А ты заявил, что не желаешь, чтобы он сейчас появился. И даже назвал сумму, которую ты ему предложишь. То есть ты оценил свою жизнь в двадцать тысяч рублей. Знаешь, Витя, этим ты напомнил мне мужа. Он тоже говорил мне о своей любви. Когда он заболел, я ночами сидела у его постели, делала уколы, массаж, чтобы не было пролежней, он обещал мне золотые горы, а оставил шиш…
Виктор громко рассмеялся.
– Знаешь, – сказал он, – очень удачная аналогия. Я тогда тоже обещал ему золотые горы и верил, что сделаю для него все. Наверное, потому, что тогда у меня ничего не было. Правда, после госпиталя я пытался выяснить, где мой спаситель. Узнал, что он уехал на Дальний Восток. Но я не пытался его разыскивать. Скажу больше: когда я стал работать в банке, очень боялся, что он напишет мне. А сейчас просто не хочу, чтобы он появился. Но если я женюсь, то для жены ничего не пожалею. Конечно, похаживать на сторону буду. Я не считаю это изменой. Я ни в чем не стану ограничивать жену. Разумеется, кроме тесного общения с другими мужчинами. А если узнаю, что она мне изменила, убью. Не сам, естественно. Мужчине можно иметь любовниц, конечно, если от этого материально не страдает его жена, а вот ей – нет. Я бы женился на тебе и был бы хорошим мужем. Пару лет, наверное, был бы тебе верен. А потом скорее всего пошел бы налево. Подумай об этом. Если согласишься, пойдем и подадим заявление.
– Если я отвечу тебе отказом, мы расстанемся?
– Почему же? Мне с тобой хорошо, ты вполне меня устраиваешь. Пока я не хочу расставаться с тобой.
– Я тоже, – улыбнулась Лида.
– Я услышал выстрелы, – торопливо проговорил один из троих охранников ресторана. – Мы выскочили, а около стоянки лежат двое.
– Они украинцы. – Старший лейтенант подошел к стоящему у милицейского «уазика» майору. – Имеют регистрацию в Москве…
– А что у нас делали? – спросил майор. – Стволы нашли?
– Не оставили, – ответил старший лейтенант. – Стреляли двое, по два выстрела каждый. Один из «ТТ», другой из «макара». Гильзы мы нашли.