Лекарка обернулась. На пороге мрачный как сама мрачность стоял ее демон. Действительно ведь, ее. И не потому, что он девушке принадлежал. А потому что она принадлежала хаш-эду.
— Дан, прости меня, пожалуйста, — Арха встала со стула, сделала шаг вперед и замерла, глядя на гвардейца. — Я — дура.
Он серьезно кивнул. Подошел и обнял, прижимая девушку к себе.
— Я же поклялся, что никогда с тобой играть не буду, — прошептал рогатый ей в затылок, — глупый котенок…
Ведунья с ним и не спорила. Потерлась щекой о бархатистую ткань камзола, чувствуя, как исчезает во рту горечь.
Глава девятнадцатая
Лучше всего хранит тайну тот, кто о ней ничего не знает.
Вино со стола демоны убрали, видимо намекая на то, что разговор предстоит серьезный. Зато перед каждым Тхия поставил кружку с подозрительным, парящим довольно вонючим дымком, зельем. Арха сама видела, как он не заваривал, а варил чайные листья. Щедро сдабривая их молоком, маслом, драконьим перцем и еще какой-то гадостью. Как такое можно пить, ведунья не представляла.
Честно говоря, лекарка абсолютно обоснованно опасалась, что ее сейчас запакуют, передадут охранникам и отправят в особняк Харратов, чтобы некие ведуньи не совали свой чересчур длинный нос в дела больших мальчиков. Судя по всему, примерно того же ожидали и остальные присутствующие. Но вместо этого Дан решительно усадил девушку к себе на колено, выразительно показав Тхия на ее пустую чашку. Неодобрение таким решением выразил только кронпринц — он головой покачал.
Но разговор никак не начинался. Все как будто ждали чего-то. И когда Арха поняла, чего именно они ждали, лекарке осталось только тихо стонать и мечтать очутиться в своей спаленке, которая стала для нее почти родной. Потому что в кухню, постукивая подкованными каблуками, решительно вошла леди Адаша.
Правда, на леди она сейчас смахивала меньше всего. И ей это шло. Волосы демонессы были собраны в высокий хвост на затылке вроде того, что носил Шай. Мужской камзол обрисовывал небольшую, но весьма привлекательную, на взгляд ведуньи, грудь, которую раньше под шелками и невидно было. Брюки демонстрировали такие ноги, что Архе немедленно захотелось красавицу удавить. Или удавиться самой. От зависти.
На боку золоторжки болтался меч — длинный и необычно тонкий, с какой-то сложной гардой. При этом ее рука лежала на рукояти как-то так, что сразу становилось понятно — оружие не является декоративной деталью костюма. Пользоваться она им умеет. Зависть ведуньи позеленела и стала совсем непереносимой.
Вот демонесса, не смотря на все ее театральные выступления, была действительно личностью самостоятельной и независимой. По сравнению с ней ведунья сама себе напоминала котенка. Который то молочные коготки не к месту выпускает, то ластится не ко времени, то в лужу вляпывается. Только для того чтобы хозяин его за шкирку из грязи вытащил, вымыл, утешил и посадил на атласную подушку.
К зеленой, как гайморитные сопли, зависти присоединилась обида на весь мир. Теперь они лекарку глодали на пару.
Адаша, наклонилась, чмокнув брата в щеку, и осталась стоять за его спиной, опершись локтем о плечо кронпринца.
— Так, — подвел итог Дан, — давайте…
— Давайте, — перебила его демонесса.
В комнате лекарки золоторжка говорила нормальным тоном, в котором отсутствовал даже намек на жеманность. А сейчас демонесса чем-то неуловимо напомнила ведунье Адина. Такого, которого она на площади увидела. И в данный момент Адаша была даже не леди, а, скорее, лордом. Зависть Архи взвыла дурниной.
— Давайте начнем с того, что аннулируем все дела, которые вы сегодня ночью инициировали. Если меня память не подводит, то под смертную казнь вы, мессиры, подвели троих сержантов, пятерых капралов и около двенадцати рядовых. Про дисциплинарные взыскания и увольнения со службы я скромно умолчу.
Ведунья прикусила губу, чтобы не ойкнуть, занимаясь старательным разглаживанием складок на подоле. Не сказать, что ей было безумно жаль стражников. Как и все жители не слишком благополучных районов, лекарка не испытывала к этим взяточникам и лодырям особой любви. Но и смерти им не желала. И уж отправлять их на плаху только потому, что некие лорды за своих ручных зверушек испугались, было как-то совсем неправильно.
— Леди Иннархет, ваша дружба с лордом Гартраш… — начал, почему-то, Ирраш.
— Лорд Нашкас, — снова наплевала на этикет демонесса, — моя дружба с капитаном столичной стражи к этому делу имеет опосредованное отношение. Оно ограничивается тем, что Норг прибыл ко мне сегодня с утра, завывая и выдирая себе усы по волоску. И его столь печальное состояние абсолютно оправдано. Потрудитесь представить, что начнётся в городе, если дать этим делам ход? Безусловно, среди черни вы прославитесь. Но, боюсь, не как радетель за чистоту рядов стражи. А как инициатор беспорядков. Если у вас дурно с памятью, то я могу напомнить, с чего начался Грязный бунт. Только тогда император действительно хотел навести в страже порядок. А не устраивал истерики из-за пропавшей девицы.