— Что-то случилось? — гвардеец обернулся, сверкнув глазищами.
В темноте, которую едва разгонял слабенький огонек свечки, демонические очи блестели, как у кошки.
— Ничего не случилось! Топай давай, охранник. — огрызнулась ведунья, подзабыв не только о вежливости, но и о здоровом страхе лордского гнева.
Они спустились с лестницы, которая, казалось, конца не имела, попав в подвальный лабиринт. Здесь было теплее, чем наверху, но воняло невыносимо — словно тут сознательно коллекционировали все самые отвратительные запахи мира. Что примечательно, за всю дорогу они не только никого не встретили, но, даже, не слышали ни звука, кроме собственного дыхания и шагов. По крайней мере, Арха точно ничего не слышала.
Поплутав немного, девчонка привела их в какой-то тупичок.
— Тута он, — шмыгнула она носом.
— Вы можете мне посветить? — попросила ведунья гвардейца, отчаявшись хоть что-то рассмотреть в темноте.
Рогатый ничего отвечать не стал, просто раскрыл ладонь. Вокруг нее появился едва видимый, чуть светящийся ореол. Он становился плотнее, наливался светом, закручиваясь в маленький вихрь. В центре ураганчика свет становился еще материальнее, вещественнее. Сначала родилась крохотная звездочка, которая набухала, росла, пока над ладонью демона не повис уже знакомый ей пушистый белый шарик чистого света.
— Ух ты! — восторженно заявил ребенок и витиевато выматерился.
Рогатый поморщился, но промолчал.
Огонек облетел помещение, освещая стены, в потеках какой-то мерзости, и земляной пол. В углу, на куче тряпья кто-то лежал, мальчишка, наверное. Лица его Арха не разглядела, его закрывали тряпки, в которые он носом ткнулся. Но по неестественно вывернутой руке, по сведенным судорогой пальцам ведунья все поняла.
Она присела, пытаясь нащупать пульс. Несостоявшийся пациент уже коченеть начал. Тут даже Богиня была бессильна. Мальчишка уже слишком далеко ушел во Тьму.
— Это что?! — в голосе демона прорезались рычащие, утробные какие-то нотки.
Лекарка, повернулась, глянув туда, куда указывал лорд. Шарик света висел над спиной паренька, равнодушно высвечивая из мрака покрытое коркой крови месиво из обрывков рубашки, лоскутов кожи, вколоченных в разбитое мясо.
— Десять плетей. Кража на сумму меньше полуимпериала, — устало пояснила ведунья, сжимая пальцами переносицу.
У нее вдруг разболелась голова, словно в череп кто-то раскаленного свинца плеснул. Прилившая кровь буквально выламывала виски изнутри.
— Он молоко украл. У молочника, — всхлипнула девчонка. — Спасибо, стрис.
— Не за что. К сожалению, — Арха тяжело поднялась, придерживаясь рукой за склизкую стену. — Ты приходи, пожалуйста, если что-то опять случиться, ладно? Только не затягивай больше.
— Ладно, — ответила девочка не слишком уверенно.
— Ты ее здесь оставить собираешься? — спросил рогатый.
Он явно злился, только непонятно на кого. Ребенок, настороженно поблескивая глазами, словно зверек, попятилась.
— А ты что предлагаешь? С собой взять? Ну, лови тогда, — еле выговорила Арха.
Она чувствовала, что если немедленно не попадет на воздух, то просто потеряет сознание.
Демон помчался за мечущимся шариком света. А ведунья, взяв свечку, медленно, цепляясь ногами друг за друга, поплелась обратно. Ей было очень плохо, по-настоящему плохо. Как она наверх выбралась, лекарка помнила смутно. Сколько сидела на земле, жуя почему-то соленый снег, она тоже не помнила. Архе раньше казалось, что за пять лет она повидала всякого. Но у жизни всегда остаются сюрпризы.
— Арха, тебе плохо? — демон присел рядом с девушкой. Она в ответ только неуверенно кивнула. — Тьма! Жрица, чтоб вашу Богиню…
Продолжать он не стал, подхватив ведунью на руки.
Толком сознания Арха так и не потеряла, просто все плыло у нее перед глазами. Было короткое чувство полета, словно бы они куда-то падали. Потом лорд ее к чему-то прислонил, умудряясь разувать и одновременно придерживать. Когда гвардеец начал стягивать с нее платье, девушка попыталась сопротивляться. Но ее хватило только на то, чтобы руку поднять и пихнуть демона. На него это особого впечатления не произвело.
Сознание полностью вернулось к хозяйке только тогда, когда она очутилась в воде, теплой и слегка пузырящейся. Ее было много, очень много. Головная боль потихонечку начала отпускать, как будто вокруг висков медленно, но разжимались чьи-то пальцы.