Соседи забирали и уносили вещи. Некоторые уверяли, что берут их лишь на хранение. Когда в новом городе Ассунта обзаведется другим домом, пусть она сообщит, они тут же пришлют ей все до мелочи.
Но Ассунта не обманывалась на этот счет. Она молча кивала головой, но знала, что вещей этих ей уже никогда не видать. С каждым днем квартира все больше пустела. Ассунта почти целый день проводила на кухне. Она плакала там, прячась от мужа и отца. В комнатах она появлялась лишь тогда, когда кто-нибудь заходил к ним попрощаться.
— А вот эта тумбочка? Что ты думаешь с ней делать? — спрашивали ее.
— Не знаю. Грузовик и без того будет набит доверху, — отвечала она. И к вечеру тумбочка исчезала. За ней либо присылали, либо Марко и Паоло сами относили ее.
В глубине души Ассунта все же надеялась, что еще обзаведется своим домом. Веру эту вселял в нее Амитрано. Он то и дело куда-то уходил, снова возвращался и все время тихо разговаривал с ней, даже в присутствии мастро Паоло. Атмосфера какой-то тайны нависла над всеми, даже над детьми, которые как следует не понимали, что происходит.
В мастерской все было свалено в одну кучу возле самой двери. Амитрано приходил в отчаяние, когда думал, сколько еще всяких дел надо уладить. Но, возвращаясь домой, он гнал от себя тревожные мысли, старался казаться уверенным в себе и преисполненным веры в будущее.
— Бари — город большой, — твердил он жене. — Люди там живут совсем не так, как в нашем захолустье. В Бари хватает работы. Вот увидишь. У людей есть деньги, и они их тратят. Горожане, что побогаче, любят комфорт. Вот увидишь. — И он ласково гладил ее руку.
Ассунта молчала. Она только сокрушенно качала головой и отстраняла его от себя, делая вид, что занята.
— Для меня там тоже найдется работа, — повторял Амитрано, — а мальчики мне помогут.
Когда Марко слышал об этом, у него сжималось сердце. Говоря о мальчиках, отец говорил и о нем. Помогать отцу тянуть воз — значило бросить школу. Тот же страх видел он и в глазах деда. В последние дни, объясняя ему какое-нибудь правило латинского языка, дед смотрел на него, словно на обреченного на заклание агнца. Сейчас только ему одному еще разрешают ходить в школу. Но при том положении, в каком оказалась их семья, на что еще ему надеяться? Может быть, отец прав. И Марко вспоминал, что теперь всякий раз, когда речь заходит о нем, отец сквозь зубы твердит, что надо было сразу послать его работать, а не связываться с этой проклятой школой. Тогда он не потерял бы даром два года и обучился бы уже какому-нибудь ремеслу. Правда, отец тут же добавлял: «Если я пошел на это, то только ради него, ради них! Потом бы они поблагодарили меня, что я не сделал из них рабочих, вырвал их из той кабалы, на которую сам был обречен с самого дня рождения!»
Чем больше Марко обо всем этом думал, тем яснее ему становилось, что со школой теперь придется распрощаться навсегда.
— Главное — как-то перебиться зиму, — говорил Амитрано. — Весной и для нас настанет хорошее время. Матрацы, драпировки, всякая починка. Весной господа просыпаются. — По его тону можно было подумать, что он нисколько не сомневается, что все зависит от времени года и что в один прекрасный день он и его семья тоже пробудятся от летаргии, в которую погрузились.
Когда Амитрано не было дома, Ассунта отводила душу с отцом, но старалась делать это так, чтобы ее не слышали дети. Шепотом поверяла она ему свои тревоги и опасения. Мастро Паоло стал еще более молчаливым. Теперь он возвращался с работы совсем поздно, а по воскресеньям подолгу один просиживал на улице. За столом он избегал смотреть на зятя и дочь. Он не сводил глаз с внуков, улыбался им грустной улыбкой. Так смотрят на дорогих сердцу людей перед долгой разлукой. Наклоняясь к ним, чтобы лучше расслышать, что они ему говорят, он обнимал их за плечи и старался подольше не убирать руку.
Отъезд был назначен на понедельник, 17 февраля. Еще до рассвета за какой-нибудь час Амитрано и шофер погрузили на грузовик все имущество мастерской. Мешки, в которые были как попало запиханы инструменты, два-три остова кресел и стульев, несколько охапок пакли и волоса, узлы с тканями и бахромой. Потом поехали на квартиру за мебелью. Дети еще спали и не слышали, как подъехал грузовик. Ассунта осторожно растолкала мальчиков, стараясь не испугать.
— Вставайте. Пора ехать. Скорее одевайтесь. Нужно разобрать кровати. Папа уже с двух часов на ногах. Помогите ему, бедняге! — Потом стала будить дочерей, кровать которых стояла несколько поодаль.