По обеим сторонам овальной площади стояло по фонарю. Частые капли дождя отскакивали от булыжников, а затем ручейками стекали к той улице, на которой находилась мастерская. Площадь была названа в честь жертв первых лет движения за объединение Италии, и длинный список их имен был высечен на мемориальной доске. Две ведущие к площади улицы сливались здесь в один широкий проспект, который тянулся до самой церкви святого Фомы. На обеих улицах не было ни души. И только в окнах банка, расположенного напротив мастерской, время от времени появлялось лицо какого-нибудь служащего. Посмотрев, льет ли дождь, служащий тотчас исчезал.
«У них по крайней мере есть верный кусок хлеба, — подумал Амитрано. — Наступит двадцать шестое, и они хоть что-нибудь да получат, пусть даже немного».
Послышался стук колес и цоканье копыт. Мимо проехал экипаж. Сидевший на козлах кучер кутался в темный плащ и потряхивал вожжами, щурясь от дождя.
«Должно быть, прибыл трехчасовой поезд», — решил Амитрано. Для извозчиков это была одна из редких возможностей заполучить седока и немного подработать… «Им тоже не сладко, беднягам».
Он дрожал от холода и, чтобы согреться, принялся ходить из угла в угол. Он огляделся вокруг, не зная, чем бы ему заняться, раздумывая, к чему бы приложить руки, чтобы не чувствовать себя бездельником. Со дня поминовения усопших он не вбил еще ни одного гвоздя. Последнюю работу он закончил 31 октября. Он тогда заново обил гостиный гарнитур — материю Ассунта выстирала и очистила от пятен.
— Вот уже полтора месяца, как я не забил ни одного гвоздя, — пробормотал он, обращаясь к стенам. — И кто знает, когда опять подвернется какая-нибудь работа.
Так было все эти годы. Мертвый сезон начинался в ноябре и, если виды на урожай были хорошие, кончался в марте ко дню святого Иосифа, а если зима оказывалась суровой, какой обещала быть в этом году, то и еще позже — к Пасхе.
«Вот и вертись как знаешь четыре месяца, да еще с такой семьей на шее».
Он ходил из угла в угол, засунув руки в карманы и втянув голову в плечи. Дрожь немного унялась, он старался не обращать на нее внимания. Он привык разговаривать сам с собой, особенно когда сидел без работы. Это подбадривало его и не давало прислушиваться к тревожным мыслям.
«Завтра же отправлюсь к Портоне», — сказал он себе, но тут же почувствовал как бы угрызения совести.
Портоне держал ломбард в Барлетта. Каждый год в январе Амитрано шел сам, а чаще посылал тестя заложить те немногие золотые вещицы, какие были у жены, а потом, как только появлялась работа, он, еще не расплатившись с долгами, бежал за ними, боясь, что если не выкупит их сразу же, то вещи пропадут, так как набегут большие проценты.
Вот уже несколько дней Ассунта сама посылала его в ломбард.
— Я все приготовила, — говорила она и, скрывая огорчение, добавляла: — Чем держать их в ящике, лучше…
Но Амитрано знал, как она дорожит этими вещицами и как ей всегда бывает больно, когда ее отец возвращается с залоговыми квитанциями. Вещи достались ей от матери, которой она совсем не знала. Мать умерла вскоре после ее рождения.
Он ничего не ответил жене, но тогда же решил, что прежде сходит к дону Фарине. Если он получит с дона Фарины деньги, которые тот должен ему за работу и не отдает уже несколько месяцев, они, может, и протянут еще несколько деньков.
Однако он понимал, что это все равно не спасет их. Ничего не изменит и сумма, полученная в ломбарде. Долгов было слишком много. Он все их записал на обороте приходного бланка, который ему дал как-то банковский служащий. Наверху он вывел печатными буквами: «Мои долги на сегодняшний день» и исправно записывал новые долги и вычеркивал уплаченные.
Он не раз объяснял жене, почему он столь аккуратно ведет учет.
— Если со мной что случится, все долги записаны.
— Ну что с тобой случится?!
— Кто знает! Все мы под богом ходим, и всякое может произойти. Что бы там ни было, помни, здесь записаны все мои долги.
Он действительно боялся, как бы с ним чего не случилось, но боялся больше всего за жену, которая осталась бы тогда с семью детьми на руках совсем одна, потому что на помощь тестя рассчитывать не приходилось. Список долгов должен был послужить ей защитой на первое время. Ни за кого нельзя поручиться: некоторые кредиторы способны воспользоваться даже чужим несчастьем.
Он подошел к ящичку, в котором хранил свои немногочисленные деловые бумаги, и вынул список долгов. Пробежав его глазами, он взглянул на общий итог. Даже если он будет работать год подряд по десять-двенадцать часов в сутки, то и тогда ему не разделаться со всеми кредиторами.