Амитрано подошел к нему.
— Привет, Аттилио!
— Привет, Элиа!
— Мне надо бы нынче вечером повидать дона Фарину. Застану ли я его дома? Скажи по правде, Аттилио?
Тот равнодушно взглянул на него и утвердительно кивнул головой.
— Можешь считать, что тебе повезло! Он сидит дома. Донна Кристина сказала, что я повезу его в клуб. После ужина. А он никогда не пропустит случая сходить в клуб, будь тут хоть потоп… Вот в этой коляске я его и повезу… — он показал на экипаж.
— Что же ты мне посоветуешь? Отправиться к нему сейчас?
— Гм… по-моему… мне кажется, лучше бы попозже. Сейчас он у себя в кабинете — великолепный предлог не принять тебя. Он на это способен! Скажет, что занят, и будь здоров!
— Так как же быть?!
— Как быть, дорогой Элиа… По-моему, лучше всего прийти перед самым ужином. К половине девятого. Ни раньше, ни позже. С ними ни в чем нельзя быть уверенным. — И, затянувшись два раза сигарой, спросил: — Все из-за тех же грошей?
— Из-за них!
Не вынимая изо рта сигары, Аттилио пробормотал какое-то ругательство.
— У них, конечно, нет денег! В этом году урожай был невиданный. Да разве ему это так уж важно! Ты сам его знаешь! Ему просто доставляет удовольствие помурыжить тебя! — Он далеко сплюнул, но так, словно его плевок не имел никакого отношения к хозяину.
— А ведь эти деньги нужны мне на хлеб, можешь поверить!
— Кому ты это говоришь?! Я-то тебе верю! Но он поступает так со всеми. Когда становится известно, что он дома, к нам настоящее паломничество. Вчера приходил Гасти. Он ждет уже больше года. Кричал, что не уйдет, пока не получит своих денег. Только после этого тот отдал ему часть долга. По-твоему, это справедливо?
— А сегодня вечером буду кричать я. Когда так припрет, тут уж не до церемоний.
— Какие могут быть церемонии с подобными типами.
В эту минуту на улице зажегся свет. Они посмотрели на фонарь, стоявший на углу, возле церкви, потом друг на друга. Взгляды их встретились. В глазах были боль и ярость.
— Ведь так? — спросил Аттилио и снова далеко сплюнул.
— Да, так, — подхватил Амитрано. — Но горе в том, что мы совершенно бессильны. — Потом, помолчав немного, добавил — Ты на один манер, я на другой, все мы скованы, как рабы цепью. — Аттилио кивнул головой. — А когда приходишь и требуешь своего, тебя выставляют за дверь. Ну, мне пора. У меня в мастерской остались ребятишки, им не дотянуться до выключателя. — Он тронул его за локоть. — Вечером приду. Надеюсь, на этот раз я не уйду от него с пустыми руками. Я выполнил работу еще год назад, и вот уже пять месяцев не могу получить у него оставшиеся деньги. Жалкие гроши. Но для меня сейчас это огромная сумма.
Аттилио посмотрел на него и понимающе кивнул головой.
— И подумать только, что за полчаса, — сказал он, словно разговаривая сам с собой, — да что там! — за пять минут он способен проиграть в клубе сотню лир. Э, да ну его! Не хочу себе портить кровь из-за него! — И он несколько раз жадно затянулся.
Амитрано выглянул из подъезда, посмотрел, не перестал ли дождь.
— А кто заплатит мне за все мои муки? — спросил он, уходя.
— Терпи, дорогой, терпи, — буркнул Аттилио.
Придя в мастерскую, Амитрано снял шарф и пиджак, но пиджак тут же снова надел. В башмаках хлюпала вода.
Марко и Паоло все еще сидели у стола; учебники уже были завернуты в газету. Мальчики немного озябли, но не решались спросить, можно ли им идти домой. Они молча ждали, не сводя глаз с отца, который все ощупывал промокший пиджак.
— Как вам удалось зажечь свет?
— Это он достал, — сказал Паоло, показывая на брата.
— Мы поставили стул на табуретку, и я влез на него, — объяснил Марко.
— А! Только смотрите, впредь будьте осторожны. Вы приготовили уроки?
Мальчики ответили, что приготовили, но они видели, что отец задает им вопросы только для того, чтобы не молчать.
— Никто не заходил? — спросил он немного погодя. По тому, как он это спросил, было ясно, что утвердительного ответа он и не ждет. — А мы тут еще жжем впустую электричество. Но не сидеть же в темноте!
Дождь лил не переставая. В ярком свете фонарей струи дождя напоминали изломанные стрелы, которые лавиной падали с неба и вонзались в землю.