Стало понятно, что и там нам ничего не светит.
— Ну, дипломные замочат и без тебя. Давай с нами — мы тоже в ресторан идем. С нами интересней будет.
Вчетвером двинулись к старой гостинице «Беларусь», спокойно и уверенно. Но и там нашлась причина, по которой ресторан не работал. Мы растерянно переглянулись — идти больше было некуда. И тут я впервые услышал, как Брыль смачно выругался, хотя и легкий матюк от него можно было услышать редко. Семашкевич вздохнул с облегчением: ему светила «Папараць-кветка».
— Хлопцы, они что — сговорились нас к Нине Михайловне загнать?
— Можно и к Любови Захарьевне, — предложил Кудравец, имея в виду поехать к нему. Но зачем ехать, если квартира Брыля поблизости.
— Нет, хлопцы, не то — мальчишник так мальчишник, — махнул рукой Брыль. Было видно, что настроение у него испортилось — ему хотелось обойтись без жены, на то, наверное, были свои причины. Я знал, что жену Брыль любил, уважал и побаивался, она могла и прикрикнуть на него.
Однажды мне пришлось быть у Брыля с Владимиром Андреевичем Колесником, с которым Брыль дружил по-настоящему и крепко. Дружба их началась в партизанах. Вместе с Алесем Адамовичем они делали книгу «...Я из огненной деревни». Тогда во время обеда Иван Антонович что-то излишне разгорячился, и Нина Михайловна одернула его:
— Ты придержи себя, Янка, а то Володя опять пистолетом по голове придержит.
И стала мне рассказывать, как Колесник придерживал Брыля, хитровато посматривая на мужа, которому решила подсыпать соли. Ему это совсем не нравилось, но он вынужден был молчать. Колесник, для которого такие перепалки были не впервой, только слегка улыбался.
Брыль был в одной из разведок, которой командовал Колесник. Случилось так, что партизаны неожиданно столкнулись с полицаями. Вспыхнула короткая перестрелка. Вот тогда Колесник и притоптал пистолетом голову Брыля в борозду на картофельном поле со словами: «Не высовывайся, дылда, и без тебя обойдется!» Чтобы «закрыть тему» и перевести разговор на другое, Колесник объяснил, что та перестрелка была формы ради: никто ни из партизан, ни из полицаев не хотел поймать пулю.
Брыль не терпел выпадов в свою сторону, сам он мог довольно остро шутить в компании, но если кто-то пытался хоть слегка задеть его, мог отбрить так, что в другой раз трогать его не хотелось.
— А может, еще не все потеряно. Подождите, я позвоню, — и Кудравец зашел в телефонную будку, набрал номер, потом разговаривал с кем-то по телефону. И по тому, как он вышел с радостно натопыренными усами, мы поняли, что звонил он не напрасно.
— Для нас есть столик в ресторане гостиницы «Турист».
— Ну вот, как говорил мой Летчик, не на того, стерва, наскочила, — весело прокомментировал сообщение Брыль словами героя своей повести «Ніжнія Байдуны». А мне подумалось, что после публикации повести от прототипов-земляков, ему перепало немало: юмор в повести был не только острый, но и круто посоленый.
Проехать по Партизанскому проспекту за площадь Ванеева — даль небольшая. Да и машина нашлась вскоре. Высадив начальника возле Минского обкома партии, через несколько минут возле нас шофер притормозил служебную «Волгу». Оказалось, что Анатолию Павловичу приходилось бывать в том ресторане, и он на всякий случай, познакомившись с официантом, записал телефон.
Официант встретил нас, разместил за столиком, принял заказ, и мы вскоре после первой рюмки уже весело вспоминали свое турне по центру Минска и «восхищались» согласованной работой городского треста ресторанов и столовых. Добавила нам настроения и неожиданная встреча. Мы увидели на проходе между столиков одного нашего уважаемого литературоведа. Он был белозубо улыбчивый, в костюме, при галстуке. А рядом с ним статная, в белом костюме, на много моложе его дама в белом костюме и с букетом цветов в руках. Явно заочница. Знакомый увидел нас. Улыбка застыла, и без того всегда красненькое его лицо налилось густой краской. Ну, встретиться с нами для него было бы ничего, но — Брыль... Литературовед поздоровался легким кивком головы и направился к своему столику, радуясь, что он вдалеке от нашего.
Брыль с подтекстом взглянул на Семашкевича и прокомментировал:
— Вот так, хлопцы, учитесь у старших, а то все по кабинетам запершись.
В том чистеньком ресторане было довольно уютно. А потом, когда начались танцы, Брыль поднял танцевать и Кудравца, и Семашкевича. Рыгор, развеселившись, даже и полечку станцевал. Говорили обо всем и ни о чем, просто приятно было сидеть и разговаривать. Когда начало темнеть, Семашкевич распрощался с нами, сказал, что надо быть дома. Мы его не задерживали, а сами просидели до полуночи.