Ванинг хмыкнул и опустился на колени, чтобы достать предмет, скользнувший в темное углубление под самой нижней полкой. Там его неуклюжие пальцы наткнулись на что-то холодное и твердое, и Ванинг с удивлением вытащил плоский корпус без орнамента, щелкнувший, раскрывшись в его руках.
Это был гримерный набор. Маленький, но в нем было все нужное для того, чтобы создать себе новое лицо. Там были крошечные гранулы, отмеченные цифрами. Красители, которые нужно смешать с водой. Еще был пакетик изофлекса, прозрачного, необычайно тонкого, прочного целлофана. Было и многое другое…
ВАНИНГ ПРИЩУРИЛСЯ, сложенные два плюс два немедленно превратились в четыре. Только одному человеку на Венере была бы нужда иметь такой набор. И это был Дон Каллахан, которого Ванинг преследовал с Марса на Землю, оттуда на Венеру.
Выходит, Каллахан тоже здесь!
Почему бы и нет? Он тоже стал жертвой Северной лихорадки. Просто он раньше Ванинга вышел в наркотический поход в этот тайный город.
– А ты кто такой, черт подери?
Услышав этот суровый вопрос, Ванинг вскочил на ноги, инстинктивно спрятав гримерный набор в своей одежде, и уставился на стоящего на пороге обладателя хриплого голоса, широкоплечего, с огненно-рыжими волосами и изуродованным шрамами лицом. Его острые глазки, прищурившись, глядели на Ванинга.
– Я… Думаю, я твой новый сосед по комнате, – осторожно сказал детектив. – Меня зовут Джерри Ванинг.
– А меня Сандерсон. Кенеси Сандерсон, – сказал хриплоголосый и задумчиво потер свой сломанный нос. – Значит, ты новичок. Только не пытайся проделывать какие-нибудь трюки со свами и что-то придумывать.
Ванинг склонил голову набок.
– Я не понимаю.
– Новые парни, – презрительно сказал Сандерсон, – вечно считают, что сбежать отсюда легко. Они совершают побег, а мы все страдаем. Свами – как жестокие дети. Просто делай, что они тебе говорят, и все будет в порядке. Понимаешь?
– Не совсем, – грубо огрызнулся Ванинг. – Сколько ты уже здесь?
– Примерно, несколько недель. Я точно не помню. А что с того?
– Ты не похож на желторотика. Просто смешно, что ты так легко сдался. Вид у тебя довольно суровый.
– Я не просто суровый! – зарычал Сандерсон. – Я жестокий. А еще я умный. Послушай, мистер Джерри Ванинг, через два дня после того, как я попал сюда, я увидел, как свами наказывают парня, пытавшегося сбежать. Они закопали его живьем! Ты слышишь? Его напарников даже не тронули, но один из них сошел с ума. Эти свами… Нужно быть окончательным психом, чтобы пытаться от них сбежать!
– Ты уже попался на их блеф, да?
Сандерсон шагнул вперед и больно стиснул плечо Ванинга.
– Ты слишком много болтаешь. Возмутители спокойствия здесь долго не живут. Вбей это себе в башку.
– Немедленно отпусти меня, – очень тихо сказал Ванинг. – Иначе…
– Отпусти его, Кен, – раздался новый голос.
Сандерсон хмыкнул, но отпустил детектива. Потом обернулся к двери.
– Освободился пораньше, Хоббс?
– Ну да, немного.
Человек, стоявший в дверях, был таким же крупным, как и Сандерсон, но лицо у него было доброжелательным, и даже немного смущенным. Белые волосы светились ежиком над широким лбом.
– Немного, – повторил он. – Мы с Зейдом должны вернуться сегодня вечером на фестиваль.
– Ста. Мы должны вернуться сегодня вечером, – сказал Зейд на венерианском диалекте.
Из-за Хоббса выдвинулся уроженец Венеры, полный, с широкими ступнями, присущими этой расе. Его собачьи глаза изучающие оглядели Ванинга.
– Новичок?
Детектив представился. Втайне он был озадачен. Один из этой троицы, по-видимому, и есть Каллахан, но кто именно? Ни один из них не походил на человека, которого Ванинг видел на экране микропроектора в Венера-Пристане. Но все равно…
3
ПОВИНУЯСЬ ИМПУЛЬСУ, Ванинг достал из одежды макияжный набор и протянул его.
– Я нашел его под полками. Это твой, Хоббс? Или твой, Сандерсон?
Оба покачали головами, нахмурившись. Ванинг взглянул на венерианина.
– Твой,Зейд?
– Эста, это не мое. Что это?
– Просто коробочка, – сказал Ванинг, убрал макияжный набор обратно в карман и сел на одну из кроватей, внутренне удивляясь.
Когда он увидел набор, у него появилось две цели. Во-первых, побег. Во-вторых, захватить с собой Каллахана.
Убежать было непросто. А еще он подумал о Лысле. Рабыня… Черт побери! И тут еще двести рабов свами… Он не мог оставить их здесь.