Он замолчал, глядя на Лыслу. Ее голубые глаза были странно спокойными.
– Скалы? – предложила она.
Ванинг внимательно оглядел их.
– Нет. На них невозможно подняться. Неудивительно, что свами оставили эту дверь незащищенной!
– Главное, интересно, зачем она вообще им здесь? – спросил Хоббс.
– Возможно, когда-то здесь был выход. Затем прорывалась лава… я уже видел на Венере похожие лавовые поля, – хмыкнул Сандерсон. – Там был настоящий ад. Здесь никто не сможет пройти, за исключением саламандр.
– Значит, нет никакого способа? – спросила Лысла.
Ванинг потер подбородок.
– Способ есть. Безумный способ, но я не вижу другого, если только мы не сможем пройти через южные ворота.
– Это невозможно, – категорично возразил Хоббс.
– Да. Теперь возле них будет много охранников… Но я имею в виду космический корабль.
Воцарилось молчание, потом Зейд покачал головой.
– Никакой корабль не сможет уцелеть в атмосфере Венеры.
– Я же сказал, что это безумный способ. Но мы можем попытаться. Просто обязаны. Это единственный шанс, который у нас остается.
Сандерсон почесал свою рыжую голову.
– Я – за. Не хочу попасться живым… Я с тобой, Ванинг. Ты пилот?
– Да.
– Тогда, черт побери, ты должен быть лучшим пилотом в Системе, чтобы мы сумели выжить.
– Ладно, – сказала Лысла. – Чего мы тогда ждем?
На ее прекрасном, мрачном лице промелькнула неукротимая усмешка.
– Хорошая девочка, – кивнул ей Хоббс. – Во всяком случае, нужно выбираться отсюда. Возвращаемся в город.
Они прошли обратно, не позаботившись закрыть двери.
– Свами могут подумать, что мы пытались пройти через лаву, – пояснил Ванинг. – Нам пригодятся любые ложные следы, которые мы сможем оставить. А пока что лучше укрыться, пока не уляжется суматоха.
– Хорошая идея, – кивнул Сандерсон.
– Внешние здания пусты, это видно с первого взгляда. Мы можем найти укрытие…
Лысла привела их в одно из строений, в помещение, находящиеся ниже уровня улицы.
– Они станут искать и здесь, но это займет какое-то время. А теперь, я думаю, нам остается только ждать.
Окон в помещении не было, а свет Лысла специально не включила, чтобы не привлекать внимания. Ванинг тоже ощущал подсознательное желание оставаться в темноте.
– Я начинаю понимать, как ты себя чувствуешь, Каллахан, – усмехнулся он. – Наверное, быть беглецом довольно сложно.
Никто не ответил.
Казалось, молчание тянулось бесконечно. Наконец, его нарушил Сандерсон.
– Мы кое о чем забыли. Сегодня на улицах не будет ни одного раба без свами.
– Я не забыла, – тихонько сказала Лысла. – Но другого пути у нас нет.
– Однако, у нас нет ни единого шанса спокойно пройти по улицам.
– Это я тоже знаю, – прошептала девушка. – Но…
Внезапно она съежилась, рыжие завитушки закрыли ей лицо. Тонкие плечи под красной кофточкой судорожно затряслись.
Сандерсон глубоко вздохнул. Усмешка скривила его губы.
– Ладно, Ванинг, – сказал он. – Дай мне гримерный набор.
Детектив уставился на него. Самое интересное, что он не испытывал никакого торжества. Вместо этого ему стало не по себе при мысли, что Сандерсон – человек, который сражался на его стороне – оказался Каллаханом.
– Я не…
Сандерсон – или Каллахан – нетерпеливо пожал плечами.
– Давай. Это единственная возможность. Я бы не выдал себя без крайней необходимости. А ты бы никогда не заподозрил меня… Так что отдай мне набор!
Ванинг молча передал ему коробочку с гримом. Лысла подняла голову и изумленными глазами уставилась на Каллахана. Хоббс, нахмурившись, жевал губу. Единственным, кто не казался удивленным, был Зейд.
Но даже он утратил свою бесстрастность, когда Каллахан взялся за грим. Это был словно ящик Пандоры. Казалось невероятным, что при помощи содержимого этой маленькой коробочки можно так загримироваться…
Каллахан использовал полированную металлическую стену вместо зеркала. Лыслу он послал в соседнее здание за водой, затем смешал зеленоватую пасту, которую стал накладывать себе на лицо. Тоненькие проволочки растянули его рот, превратив его в зияющую щель. Искусственная ткань закрыла лицо, так что нос совершенно исчез. Из изофлекса Каллахан вырезал кругляшки, тут же превратив их в выпуклые, стеклянные глаза свами. Пальцы Каллахана так и порхали над гримом. Он смешивал, накладывал, подрисовывал, действуя безошибочно. Он даже изменил цвет своей одежды, облив ее раствором красителя, так что она потеряла красный оттенок, характерный для рабов.