– Значит, вы звоните не для того, чтобы отменить сделку? – недоверчиво спрашиваю я.
– А зачем нам отменять сделку? – также недоверчиво спрашивает Ален. – Я подписал контракт. Моему слову – и моему имени – можно верить.
Меня захлестывает облегчение, но я понимаю, что… моему слову верить нельзя. Может, Манон и втянула нас в ненужную драму, но она права. Я должен быть так же честен с Аленом, как и он со мной.
Откинувшись в кресле, я смотрю на потолок, молясь, чтобы мой рассказ не усугубил ситуацию.
– Ален, я должен кое в чем признаться…
Час спустя я в холле перед офисом отца, пытаюсь убедить его помощницу Марту в том, что он хочет меня видеть.
– У него очень важный звонок, – говорит Марта, отводя взгляд. Она лжет. Откуда я это знаю? Я ясно вижу на ее стационарном телефоне, что лампочка около имени отца выключена. Это значит, что он не говорит по телефону. Видимо, он оставил ей инструкцию, что не хочет со мной разговаривать. Но мои новости он захочет услышать.
– Передай отцу, что парижская сделка все еще в силе.
Марта хмурится:
– Его никому нельзя беспокоить.
– Я возьму вину на себя. Пожалуйста, Марта. – Я улыбаюсь. Она работает у отца уже семнадцать лет. Она знает меня с детства, и мне всегда удавалось ее очаровывать. – Марта, мне очень нужна твоя помощь. Ну скажи ему.
С прерывистым вздохом она встает и идет к закрытой двери в кабинет отца, дважды стучит и проскальзывает внутрь. Я нетерпеливо жду, постукивая ногой. После разговора с отцом нужно будет придумать, как подступиться к Кэролайн и попросить у нее прощения. Я чувствую себя полным кретином из-за того, что засомневался в ней хотя бы на минуту.
Она, наверное, тоже считает меня полным кретином.
Дверь открывается, и на пороге стоит Марта с хмурым лицом.
– Он готов принять тебя, Алекс.
Я подхожу к ней, обнимаю ее за плечи и прижимаюсь поцелуем к ее напудренной щеке.
– Спасибо, – благодарю я и проскальзываю в кабинет отца, закрыв за собой дверь.
Он сидит за письменным столом внушительного размера, сложив руки, и я вспоминаю время, когда был ребенком, которого могли наказать за любой проступок.
– Александр.
Когда отец использует полное имя, ты сразу понимаешь, что у тебя большие проблемы. В моем случае так всегда и было. Он злится на меня, и я еще немного злюсь на него, но он заслуживает услышать хорошие новости.
– Я говорил с Аленом Дешо.
Он поднимает брови:
– И?..
– Сделка в силе. Оказалось, что у его невестки проблемы с алкоголем. Она испугалась, что Кэролайн или мы публично ее разоблачим, вот и выдумала эту историю.
Звучит как полный бред, но она, кажется, не вполне ясно соображает, так что я отказываюсь вникать в эту логику.
– Значит, сделка состоялась. Здание наше. – Голос отца ровный, без эмоций, будто он боится радостно реагировать.
– Да, все в силе. Я подумал, что ты должен знать.
Я киваю и поворачиваюсь, чтобы уйти, когда отец останавливает меня, произнеся мое имя. Я снова поворачиваюсь лицом.
– Спасибо, что рассказал мне, – говорит он. Его выражение лица становится менее строгим. – Я сожалею о том, что сказал вчера. Я должен был больше в тебя верить.
Удивительно. Отец не из тех, кто извиняется, особенно когда дело касается бизнеса. Я могу по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз он извинялся передо мной за всю жизнь.
– Я признался во всем Алену. – Я обессиленно падаю на соседний стул.
– В смысле?
– Я сказал, что Кэролайн и правда не моя настоящая невеста. Я должен быть с ним честным, раз он сам был так честен со мной. Я не мог ему лгать.
Выражение его лица меняется. Это… гордость?
– И что он на это ответил?
– Сказал, что не верит мне. Что мы с Кэролайн слишком похожи на влюбленную пару. – Я ухмыляюсь, но мне совсем не весело. – Тогда я ответил, что мы, вообще-то, на самом деле вместе. Хотя это уже под большим вопросом.
– А что случилось? Она узнала о статьях?
Я киваю.
– Она пришла ко мне в офис, и мы из-за этого поссорились. Я, можно сказать, обвинил ее во всем, она разозлилась, вернула мои подарки и ушла.
Отец на мгновение замолкает и изучающе смотрит на меня. Я тоже молчу. А что еще я могу сказать? Я все испортил. Это очень плохо. И я не уверен, что смогу это исправить.
– Ты любишь эту женщину? – наконец спрашивает он.
– Верю, что мог бы, – честно отвечаю я. – Она мне небезразлична.
– Тогда иди к ней. Проси прощения. Скажи, что совершил ошибку. Женщины любят, когда мужчины признаются в том, что были неправы. Мы не часто это делаем. – Он улыбается. Я улыбаюсь в ответ.