— Что такое, Тони? — спросила Наташа. Выражение лица Старка её не обрадовало.
— Он… это дерьмо замедлило максимально разрешённую скорость для внутренних процессов… — неверяще ответил Тони. Он не ожидал провала, программа работала безупречно. Это было ударом.
— Вы не успеете скопировать файлы до консервации, — сказал Зола. - Но, конечно, можете остаться и составить мне компанию на ближайший год.
— Чёрт, — Стив выдохнул и отошёл от компьютеров обратно к капсулам. Сел прямо на пол в ногах у Баки и обхватил голову руками.
— Ты грёбаное нацистское дерьмо, — с нажимом повторил Тони и встал со стула.
В динамиках треснуло механическим смехом.
— Можете продолжать, герр Старк, меня это не трогает. Я слишком давно существую и помню выражения покрепче ваших.
Тони выругался под нос и подошёл к сидящему на полу Стиву.
— Кэп… я могу закольцевать процессы подачи растворов на один из серверов, возможно, не нарушив целостности программы. Но это не решает нашу главную проблему. Мы не сдвинем эту колбу с места. Нужен автономный источник энергии и платформа для перемещения сервера и капсулы. В наших условиях это… нереально. Но самая неприятная новость, — Тони замолчал и поджал губы, — мы правда не можем вытащить его оттуда до окончания программы. Если, конечно, он нужен тебе живой и относительно здоровый. Мне жаль.
Наташа услышала неутешительную речь, встала и тоже подошла ближе. Она присела рядом со Стивом, помолчала немного и решилась заговорить:
— Я понимаю, что значат для тебя его воспоминания.
— Не понимаешь, — глухо отозвался Стив. — Не понимаешь и не сможешь понять. Никто не сможет.
— Но всё же. Через год программа закончится, и мы будем здесь. Никто не сможет этому помешать. Мы встретим его первые, и даже если он забудет тебя, у вас будет возможность начать сначала. Он будет жив, Стив. Разве этого мало?
Стив сглотнул рвущиеся наружу слова и не ответил. Наташа ни в чём не виновата. Тони ни в чём не виноват. Они пришли с ним и попытались помочь. Они сделали всё, что в их силах. У него нет права обвинять их или просить о большем.
— Пойдём, — Тони осторожно взял Наташу под локоть и утянул в сторону кухонного отсека.
Стив остался один на один с Баки, заключённым в капсуле. И он был по-настоящему благодарен Золе, что тот молчал. Внутри жадно пульсировала пустота. Стиву казалось, что она поглощает всё хорошее, что с ним случается, и становится только больше. Ему казалось, что он приносит с собой только неприятности для всех, кто рядом. Погибший отец, мать, умершая от пневмонии. Баки, который ушёл на войну. Пегги, с которой он не смог остаться. Он сам и отчаянное желание попасть на фронт, его встреча с Эрскином. Они с Коммандос, конечно, провернули много важных дел в военное время. Но что лично с ним? Что в вычете остаётся лично у него? Для него? Только это чёрное и жадное внутри. И оно тянется к Баки, и словно становится от этого светлее и спокойнее. Никто не видел его потерянным и сломленным настолько. В глаза Наташи и Старка смотреть было откровенно тяжело. Не объяснить, слов не найти, каково это — чувствовать себя так. Отыскать Баки и понять, что ничем не в силах помочь. Не в силах остановить чёртов проект Золы. Не в силах замедлить время.
— Держи, — перед глазами возникла белая керамическая кружка. Самая простая, ровная, без изысков. Она дымилась, и пар бодряще пах кофе. — Давай, кэп. Тебе нужно это выпить.
— Мы ведь не сдались? Мы ведь… продолжим искать?
Тони кивнул. У него вышло очень достоверно. Он сказал:
— Конечно. Будем искать решение дальше. Ещё четыре часа. У нас есть немного времени. Взбодрись. Нам нужна твоя феноменальная память, кэп. Раз уж мою программу он слил, то запоминать данные напрямую тебе никто не запретит. А я поищу другие лазейки. Может, выйдет прервать ход проекта без провоцирования запуска летальных процессов.
Стив кивнул. Кружка обжигала широкие ладони, но на эту мелочь даже не хотелось обращать внимания. Он посмотрел на Наташу. Медно-рыжие, яркие, как вся она, волосы закрывали лицо, но она уже сидела напротив монитора и внимательно вчитывалась в столбцы букв, потому что хотела помочь. И Тони, и Наташа были тут из-за него и… Баки. У него не было права расклеиваться.
— Сейчас я… только кофе выпью. Сейчас.
Тони согласно кивнул и отошёл, устроился за своим чемоданом и снова нахмурился, выпячивая нижнюю челюсть. Стив знал это выражение лица. Оно означало сосредоточенность и поиск вариантов решений в безвыходной ситуации. Только бы они были.
— Жаль, что телефоны в машине. Многое можно было бы отснять прямо с монитора, — негромко сказала Наташа.
Стив вздохнул. Он сам отдал распоряжение оставить телефоны. Какая теперь разница? Хотя идея Наташе пришла, конечно, здравая. Он выпил чёрный, горчащий на языке кофе и поднялся с пола. Мимолётно взглянул на Баки — с ощущением гнущей к полу вины. Он чувствовал себя в ответе за всё, что с ним произошло после падения с поезда, и хотя люди вокруг настаивали на том, что он не виноват и ничего не мог поделать, Стив в глубине души знал - мог. Что всё, что привело к падению — только череда его ошибок. Небольших, но в общей сумме значимых. Что-то пошло не так ещё раньше, когда они оказались внутри состава. Какая-то его промашка, неточность, почему он вообще выпустил щит из рук? Если бы не чёртов щит, Баки бы не кинулся смело под импульс заряда, и тот бы не вышиб его наружу из летящего поезда.
Он подошёл к компьютеру, за которым уже сидел, и принялся читать дальше. Мелькала непонятная, сложная для него информация, ничего не говорящие термины и названия, многослойные графики и чертежи. Он запоминал всё механически, надеясь на прозрение. У них ещё есть время. Есть. Они что-нибудь придумают.
Стив постоянно скашивал глаза на время в правом уголке монитора. Цифры то не менялись подолгу, то вдруг внезапно проходило полчаса, а то и сорок минут. Когда на маленьком прямоугольном циферблате прочно установилось семь ноль-ноль, и времени осталось ровно час, Стив понял, что это конец. Нечего придумывать и искать здесь, потому что Зола был прав. Они не смогут вытащить Баки. И нет никаких вариантов, как это сделать, чтобы не навредить ему ещё больше. Нужно просто признать это. И посмотреть друг другу в глаза.
На экране был раскрыт чертёж сдвоенных капсул. Механизмы были устроены таким образом, что после консервации они разъезжались в противоположные стороны и укладывались в положение лёжа. Видимо, чтобы не нагружать лишний раз позвоночник того, кто находится внутри. Более того. У капсул был привод, и они с определённой периодичностью раз в несколько часов чуть меняли угол наклона и положение в пространстве относительно своей оси — чтобы не образовывалось пролежней. Система была продумана до таких мелочей, что у Стива к корню языка подступила тошнота. В желудке голодно заныло. Он вспомнил, что уже полдня ничего не ел. Не мудрено.
Стив встал из-за монитора и пошёл в сторону кухонного отсека. Кажется, у них ещё оставалась еда. А если нет — нужно посмотреть на запасы бункера.
— Кофе? — спросил он, оборачиваясь.
Тони даже не отреагировал — так сильно он был занят, закопавшись в самые недра установок программы, но Наташа повернула к нему лицо и устало улыбнулась.
— Это будет неплохо. Глаза слипаются и голова пухнет от информации.
Стив кивнул и отправился на кухню. Пока варился кофе, он сам не заметил, как подъел последние помятые сэндвичи. Остались только сиротливые крошки на белой столешнице. Он собрал их пальцем и отправил в рот.
Первые две кружки он отнёс Наташе и Тони. Наташа мягко поблагодарила, расслабленно вздохнула и откинулась на жёсткую спинку, чтобы выпить кофе спокойно. Тони только кивнул в знак того, что он чует кофе и благодарен. Он не отрывался от своих странных манипуляций. Со стороны казалось, точно он запустил свои руки глубоко внутрь шарика, защищённого мелкими ячейками сот, и теперь что-то ворочал и перекладывал с места на место там, внутри.