Когда Стив толкнул его и уложил на спину, смело оттянул резинку трусов и сдёрнул их вниз, когда наклонился над ним, Баки запрокинул голову и увидел перед глазами млечный путь и салютные всполохи. Тело выкрутило, как канатный жгут, и стало так горячо, что из глаз выступили слёзы.
— И где ты только этого набрался, — простонал Баки, приподнимая бёдра. Стив творил с ним жуткое, и Баки с ужасом понимал — нравится, так нравится, что ещё чуть, и… Он по наитию запустил руку в короткие волосы на затылке Стива, выгнулся и коротко всхлипнул. Стыдно подумать, не продержался и минуты, наверное. Но у Баки было ощущение, что успела смениться эпоха. Иначе как такое вообще оказалось возможным?
Он ещё тяжело дышал и смотрел в потолок, когда Стив просто утёрся изнанкой ладони и снова лёг рядом. Баки повернул голову и совершенно пьяно посмотрел на него — на рот, припухший и поалевший, на явно красные щёки и лихорадочно блестящие глаза, которые Стив не знал, куда деть. Он видел всё это, и темнота не могла ему помешать.
Не отдавая себе отчёта, Баки потянулся вперёд и твёрдо, настойчиво прихватил ртом губы Стива. Вздрогнул, чувствуя свой собственный срамной, грязный вкус. От этого голова закружилась, и вниз живота снова скатилось желание. Он отстранился, полюбовался ошалевшим выражением на лице напротив и поцеловал еще. Куда более уверенно и настойчиво, влажно, закрывая глаза от удовольствия.
Прошло ещё немного времени, и Стив расслабился. Они просто лежали друг против друга и смотрели — скользили взглядами по волосам, лицу, ключицам, куда могли дотянуться. Внезапно Баки показалось, что Стив хочет сказать ему что-то. Признаться в чём-то важном: он начинал бессознательно мять губы перед такими разговорами. Но так и не издал ни звука. Не решился.
Их руки с переплетёнными пальцами лежали между ними. Ладонь Стива, обычно холодная, нагрелась от ладони Баки.
— Запомни меня таким, как сейчас, — сказал вдруг Стив тихо, и Баки на мгновение стало страшно.
— Что ты…
— Просто запомни меня, словно больше никогда не увидишь. А я запомню тебя. Давай же, Бак. Это война. Что угодно может приключиться.
Знал бы Баки, о чём Стив толкует с волнением и горечью в голосе. Знал бы, что больше никогда не увидит своего бруклинского Стива.
Но он не знал, не мог знать. Просто кивнул и продолжил смотреть.
Они лежали так долго, очень долго. Уже и не сказать, кого же сон сморил первым.
За окошком начинало светать.
========== Часть 1. Гелассенхайт ==========
— Где мы? — спросил Тони с заднего сидения, едва продрав глаза. Наташа услышала, как он принялся шуршать пакетиками, но тщетно — они съели последние чипсы ночью. Пусто. — А пожрать есть что?
— Невыносимый, — вздохнула Наташа себе под нос. — Доброе утро, Тони, — она обернулась и кинула на заднее сидение свою собственную заначку — ополовиненную пачку «доритос».
— О, прелестница… — Тони тут же запустил нос в шуршащую упаковку и принялся громко жевать. Наташе очень хотелось кофе. Но где его взять здесь? — Я очень даже выносимый. Только нужно меня вовремя кормить, на голодовки я не подписывался.
— Тони, — наконец, подал голос Стив. Он отвёл от глаз бинокль и потёр веки — спать этой ночью ему пришлось от силы пару часов. — Ты и так уничтожаешь большую половину того, что мы покупаем. Мне не жалко, просто не пойму, куда в тебя столько влезает. А если костюм станет мал?
— Не беспокойся, — беззаботно ответил Тони, хрустя «доритос». — У меня всегда есть возможность создать новый. И всё же, где мы?
Стив вздохнул и снова приставил мощный бинокль к глазам. За лесом, на склоне горы виднелся городок. Небольшой и очень скученный, въезд — под шлагбаум через серьёзный блокпост. Признаки жизни — минимальные.
— Мы нашли его, — тихо ответила Нат. — Гелассенхайт. Город, которого нет на карте.
Тони присвистнул.
— Из-за этих десяти домиков весь сыр-бор? Я бы лучше ещё поспал.
— Тони, — одёрнул его Стив. — Держи. Там не десять домиков. Да и домиками это назвать сложно. Скорее укрепления в готическом стиле.
Он передал бинокль с увеличением назад, и Тони тут же отряхнул руки от чипсов, становясь предельно серьёзным. Пригляделся и присвистнул снова.
— Ничего себе архитектура. Внушает трепет и, прошу прощения, мигрень. А ещё у меня от этого вида в животе бурлит.
— Может, всё же от чипсов? — усмехнулась Нат.
— А где все? Выглядит несколько мёртвым.
— Не знаю, — вздохнул Стив. — Но координаты верные, это здесь. Нам надо… туда.
— Может, оттого что суббота? — задумчиво предположила Нат, прищуриваясь и вглядываясь в ту же сторону. — А место что-то вроде рабочей базы, куда люди съезжаются из окрестных городов в будни?
— Возможно, — нехотя признал Тони, растирая отдавленную тяжёлым биноклем переносицу. — Но блокпост выглядит внушительно. Такой только если на военном джипе проскочить. Или из ракеты, чтобы наверняка…
— Мы не будем ничего проскакивать и обстреливать из ракетниц, — в который раз повторил Стив. Он давно привык работать с Тони Старком, но некоторые аспекты их работы вводили его в уныние наравне с тем, как в другое время от него же спасали. — Никаких жертв. Никакого внимания к нам.
— Да помню, помню я, — Тони вернул бинокль Стиву и снова закинулся из пачки. - И? Каков план, мой капитан?
Стив поморщился, Наташа хмыкнула и посмотрела в зеркало заднего вида. Старк, помятый после сна в скрюченном состоянии на заднем сидении машины сейчас с блаженным видом уплетал её «доритос», и крошки от них путались в тёмной, когда-то аккуратной бородке.
— Сейчас возвращаемся в Оберстдорф. Едим, спим, приводим себя в порядок и запасаемся провизией. В девять выдвигаемся сюда. Машину оставим где-то здесь и пойдём через лес. Думаю, вот и весь план.
Стив завёл фольксваген и осторожно развернулся. Там, куда они заехали, дороги почти не было. Только белые снега и живописный еловый лес Альпийских предгорий. Гелассенхайт оказался затерянной в горах мёртвой зоной, в получасе езды от ближайшего более-менее крупного населённого пункта почти на границе с Австрией. Здесь не было ничего кроме снега, гор и еловых острых верхушек, протыкающих серое небо. Почти как тогда.
По своей же примятой снежной колее Стив вырулил на подобие грунтовой дороги и прибавил газу. Слева в овраге вилась безымянная речушка. Скованная льдом у берегов, посередине она бурлила быстрым течением. Даже холод не смог совладать с ним, превратить в ровную поверхность, присыпанную снегом. Стив улыбнулся. Он вдруг подумал, что сам такой же сейчас. Усиленно держится невозмутимым, но только кого он обманывает? Он слишком устал от поисков. Он устал от их безуспешности. Он срывался и бурлил, как эта самая чёрная вода. Лёд треснул. Слабая надежда ещё скребла изнутри, только стоило ли давать ей жизнь? Возможно ли, что сегодня они найдут то, что он так давно и безуспешно ищет? Всего пара невнятных упоминаний в случайно перехваченных ими переговорах ГИДРы. Это могла быть ловушка. А могло быть что-то совершенно другое, тоже подлежащее устранению, но не сейчас и не таким образом, без доказательств. Не ценой конфликта с Германией. Гелассенхайт был закрытой и охраняемой государством зоной. И как бы Стиву ни хотелось раскатать все подобные «закрытые зоны» по камушкам, даже ему приходилось считаться со многими вещами. Тут не Нью-Йорк и не Америка. Они вообще находятся здесь по собственной инициативе и фактически инкогнито.
Стив поморщился — терпеть не мог действовать вот так, на цыпочках, словно вор. Словно не идёт за тем, кого не имеет права оставить. Словно действует исподтишка, а не воюет за правду.
Толку себя мучить. От этого ничего не меняется — ни пейзаж за окном, ни отвратительное настроение после бессонной ночи за рулём. Наташа наклонилась и включила радио. Полистала станции с неприятными каркающими на немецком голосами, пока не нашла ретро-музыку и не прибавила громкость. Малопопулярная, зато и реклама — редкость. Стив повернулся к ней и, поймав взгляд, улыбнулся одним краешком губ в знак благодарности. Музыка отвлекала от мыслей. Тихо пел саксофон, шуршали по барабанам щётки. Сзади дохрустел чипсами Тони, смял пустую пачку и кинул её в другой угол машины, точно бейсбольный мяч. Сзади уже был свинарник. Под ногами валялись в диком количестве пустые упаковки из-под еды и смятые бутылки из-под воды и энергетиков. Стив благодаря своей особенности мог не спать несколько суток, но и он рано или поздно уставал. Наташа и Тони были обычными людьми. Их реальные возможности следовало учитывать.