беременности.
— Окей, окей обещаю. Я приду. — Смеюсь, поднимая руки в знак поражения.
— Ладно. Ты же помнишь, что можешь на нас рассчитывать, не так ли? — Выражение
лица Мэйсона становиться серьёзным, и я тоже перестаю смеяться.
— Я знаю, спасибо.
Мэйсон, помимо того, что является моим надежным коллегой, также и мой лучший
друг. Он знает меня как свои пять пальцев и готов всегда прийти на помощь, особенно после
того, что случилось.
Я возвращаюсь домой, пробираясь сквозь адские городские пробки на дорогах. Моя
квартира располагается в тихом и зелёном пригородном районе. Сразу бросаюсь в душ, стремясь смыть усталость прошедшего дня, вот жаль только, что душ не может также легко
смыть мысли и плохие воспоминания.
Мэйсона, я знаю всю свою жизнь, и он и Айви всегда были рядом со мной с того... с
того проклятого дня. Я не знаю, что бы со мной стало, если бы ни они. Я обязан им всем.
Иду на кухню, чтобы налить стакан апельсинового сока. Мои визиты в дом Мэйсона –
это единственное время, когда у меня получается нормально питаться. Айви кормит меня
словно я свинья на откорме, но должен признать – наедаюсь с удовольствием, потому что
она готовит божественно. Улыбаюсь, вспоминая эти вечера, звучащие там смех и шутки. Эти
два человека совершенно фантастические и я очень рад за них, за их скорое пополнение. Но
должен признать, что иногда, когда я вижу их вместе, мне становится немного грустно.
Наблюдаю за миром снаружи: ярко выделяется луна, окружённая звездами и если бы
не огни города, то они были бы видны ещё лучше. Я знаю это, потому что когда мы
отправлялись за город с палаткой, открывавшееся там небо, не шло ни в какое сравнение с
этим.
« Звёзды ей очень нравились. И теперь она тоже их часть».
Я покидаю кухню и иду в спальню. Подхожу к стоящему там комоду, наклоняюсь, чтобы открыть верхний ящик. Однако замираю, когда открываю его на половину, не решаясь
вытащить содержимое – фрагменты моего прошлого и моего сердца. Вздыхаю и закрываю
глаза. В итоге решаю закрыть комод; не получается открыть его и бессмысленно причинять
себе боль.
Измученный, я бросаюсь на кровать, пытаясь отогнать уродливые мысли и
попробовать уснуть. Когда я практически засыпаю, то вспоминаю ту девушку и её глаза –
это последнее, что я вижу в своем уме, перед тем как погрузиться в глубокий сон.
Глава 4
Натан
Помешиваю свой кофе и звук чайной ложки, ударяющейся о стенки чашки, похож на
грохот в окутанном тишиной доме.
Сегодня мой выходной день, за исключением новостей или срочных дел, такие дни не
сильно отличаются от рабочих, я просто больше чем обычно тренируюсь и приношу себе
немного работы на дом. Честно говоря, предпочёл бы идти на работу. Мне не нравится
сидеть сложа руки.
Допиваю кофе и выхожу на свою ежедневную пробежку. Когда пробегаю по парку, то
вспоминаю девушку, которую вчера спас. Не отдавая себе отчёта, направляюсь в то место, где её нашёл, в надежде обнаружить что-то полезное, по крайней мере, касающееся её, учитывая что, к сожалению, расследование по Соколу на данный момент зашло в тупик.
Спускаюсь по обрыву, точно так же, как сделал накануне – аккуратно, чтобы не
поскользнуться. Оказавшись внизу, осматриваюсь вокруг. Смотрю на огромный валун, на
котором видна кровь, о который она, должно быть, ударилась головой. Наклоняюсь над ним, и исследую вокруг, пытаясь что-нибудь обнаружить, то, что может принадлежать девушке и
немного поможет её памяти вернуться. Иногда предметы способны открыть наш разум шире, чем что-либо другое, особенно если эта вещь, к которой мы привязаны. Шевелю листья, чтобы проверить, если ли что-нибудь под ними, но ничего не нахожу, поэтому ухожу
вздыхая и продолжаю пробежку.
За всё время, что бежал, и потом, когда вернулся домой и прыгнул под душ, я
продолжал повторять себе, что должен перестать думать об этом, постоянно себе повторял, что это меня не касается, и я не могу сделать ничего другого. Тем не менее, сейчас я здесь, на
пороге больницы и направляюсь в её палату. Может быть, это просто чувство долга, потому
что я спас её и в некотором смысле чувствую, что моя обязанность – выяснить кто она, или
это просто работа, с которой я не могу расстаться даже в свой выходной день.
В конце коридора узнаю и догоняю лечащего девушку доктора.
— Доктор… — окликаю я, когда приближаюсь к нему.
Он поворачивается в мою сторону и сразу же меня узнает, протягивая в приветствии
руку.
— Ах, здравствуйте, агент...
— Маккой, — завершаю для него. — Есть ли какие-нибудь новости о девушке? —
спрашиваю быстро, понимая, что он очень занят и поэтому не хочу отнимать у него много
времени.
— Нет, всё также ничего не помнит. Однако мы привлеки психолога, который говорил
с ней вчера, и сегодня рано утром. Если хотите, то вы можете с ней поговорить, доктор
Соресан. Вы её найдёте в том кабинете, вон там, — ответил он, указывая на дверь справа, чуть дальше.
— Доктор, большое спасибо, я сейчас же подойду к ней. — Благодарю и прощаюсь с
ним и направляюсь в кабинет психолога, надеясь, что она сможет мне сказать об улучшении
состояния девушки с психологической точки зрения.
Стучу в дверь и ожидаю разрешения, войти, которое раздаётся через несколько
мгновений.
— Здравствуйте, я агент Маккой. Доктор Миллер сказал мне, что вы осматривали
девушку, которая потеряла память, и я могу получить у вас информацию о ней.
— Конечно, присаживайтесь. — Она указывает мне на стул напротив своего стола.
Доктор, довольно молодая, не старше тридцати пяти лет, с чёрными волосами, собранными в
хвост и очками, которые придают ей очень профессиональный вид. — Полагаю, это вы, тот
агент, кто её нашёл.
— Да. — Киваю я.
— Хорошо. К сожалению, я не могу сказать чего-либо большего, чем то, что вы уже
знаете. У девушки произошёл психологический блок, вызванный тем травматическим
опытом, что она пережила.
Отлично, на данный момент ничего нового.
— Однако, доктор нам говорил, что память могла бы восстановиться со временем, —
говорю с надеждой.
— Может быть, а возможно и нет. Человеческий разум действительно очень сложен. И
в этот момент в её голове, словно поставлен блок, система безопасности. Всё что угодно
может активировать её память, даже незначительная, банальная вещь. Но вполне может
быть, что этот блок не уйдет никогда. Мы можем только ждать. То, на чём я сосредоточена
сейчас – дать понять этой девочке, что она ещё может иметь нормальную жизнь, независимо
от того, вернётся память или нет. Это важно – вернуться как можно скорее к нормальной
жизни. В конце концов, она такая молодая! У неё вся жизнь впереди и имеется возможность
построить целый ряд новых воспоминаний, — ответила доктор откровенно, без ложных
иллюзий.
— Я понимаю.
Она права. Человеческий разум построен действительно сложно. Я хорошо знаю, что
означает боль, но, несмотря на всё, мой мозг отказывается позабыть. Через что прошла она, чтобы заставить свой ум сделать полную перезагрузку.
— Вы сумели отследить какого-нибудь родственника? — спросила психолог, заставляя
меня вынырнуть из моих мыслей.
— Нет, ещё нет, — говорю сокрушённо, поскольку в последнее время никакое