— Нора, что за ребячество, — шутливо погрозил он ей пальцем. — Иногда ты ведешь себя как малое дитя, а тебе ведь уже двадцать семь…
Леа убрала полотенце подальше от всевидящего ока Ричи и пошла разогревать ужин. Ричи не любил, когда она вела себя как ребенок, и Леа пыталась соответствовать его вкусам.
Ричи переоделся и заглянул в кухню — дать жене кое-какие указания насчет ужина. Ему нравилось, что Леа всегда пытается угодить ему, даже в самой малости. Она знала наизусть, сколько ложек сахара нужно положить мужу в чай и сколько щепоток соли в его любимый китайский рис. Если Ричи приходил в хорошем настроении, Леа отлично знала, что обычному чаю он предпочтет чай с кленовым листом. А вот если Ричи возвращался с работы не в духе, чай с жасмином и мятой был именно тем, что поможет ему вернуть душевный покой. Леа нравилось готовить, поэтому переменчивое настроение мужа было ей только на руку — она могла лишний раз поупражняться в кулинарии.
Взгляд Ричи пробежался по кухонным столам и остановился на двух чайных чашках, стоящих около блестящей металлической раковины.
— У тебя были гости? — поинтересовался он с наигранным равнодушием.
Но Леа прочитала досаду в его взгляде и поспешила ответить:
— Пэтти заходила.
— Пэтти? — криво улыбнулся Ричи. — Она все еще умудряется пролезать в дверь?
— Ричи! — Леа нахмурилась. — Напоминаю для забывчивых: Пэтти моя подруга.
— Милая, — немного смягчился Ричи, увидев искры непокорства, сверкнувшие в глазах Леа, — милая… Не стоит принимать всерьез все, что я говорю. Ты знаешь — мне не нравится Пэтти, но я стараюсь не выказывать ей этого…
— Угу, — мрачно буркнула Леа, — потому что ты стараешься не видеться с ней вообще. Конечно, я не виню тебя — ты волен общаться с теми, с кем захочешь… И не пытаюсь навязать тебе Пэтти. Только очень тебя прошу, воздержись от шуток в ее адрес, даже если считаешь эти шутки невинными. — Она бросила на Ричи сердитый взгляд, и он тут же пожалел о своей шутке.
Леа всегда болезненно реагировала на то, что Ричи говорил о ее друзьях. А Ричи очень редко отзывался о них хорошо. Сейчас ему не очень-то хотелось лезть на рожон, и он с удовольствием взял бы свои слова обратно, но, увы, сделать это было уже невозможно. Благодушное настроение, в котором Ричи пребывал благодаря планам на завтрашний день, мигом улетучилось, оставив после себя лишь легкий шлейф ностальгии. Настроение, испорченное дома, — ничего хуже для Ричи и быть не могло. За семь лет семейной жизни он успел привыкнуть к тому, что домашний очаг — это опора его спокойствия, которую ничто не должно поколебать. Это было чем-то вроде сделки между ним и Норой, давно подписанным пактом. Пактом, который давал ему право жить своей жизнью и накладывал на него обязательство сделать так, чтобы эта жизнь не вторгалась в тот маленький островок спокойствия, созданный для них Норой. Он четко разграничил права и обязанности свои и Норы, справедливо, по его мнению, посчитав, что прав у его жены должно быть меньше, чем у него самого. Она же все-таки женщина и, как настоящая женщина, должна обладать инстинктом жертвенности, покорности… Ричи никогда не обсуждал этот вопрос с женой, решив добиться всего, что ему нужно, с помощью времени и упорства. Он прекрасно понимал, что если бы Элеонора Блумин с самого начала знала о его далеко идущих планах, она ни за что не согласилась бы стать миссис Майер.
Ричи постарался скрыть недовольство, вызванное их маленькой ссорой, и подошел к жене.
— Не сердись на меня, дорогая… Сегодня я так устал — очередная сделка провалилась. Настроение ни к черту…
Леа вгляделась в его усталое, огорченное лицо и тут же забыла о шутке по поводу Пэтти. Светло-серые, почти прозрачные глаза мужа смотрели на нее с какой-то собачьей тоской. Его роль — а сейчас он играл роль уставшего мужчины-ребенка, которому так хочется расстаться с взрослыми делами, — удалась ему великолепно. Леа тут же принялась успокаивающе лопотать:
— Ну ничего, милый, ты же знаешь, что все наладится… Ты же умный, сильный, и у тебя все получится… — Леа поцеловала его в щеку, на которой за день выросла маленькая «ежиная шкурка» — так она ласково называла щетину. — Сейчас поешь, повеселеешь… Выпьешь чаю с жасмином и мятой…
— Спасибо, — Ричи ткнулся носом в ее щеку, — ты всегда меня понимаешь, золотце.