Сейчас они грелись у костра. На воздухе – плюс 4 – 5. Несколько картонных коробок от пайков валялись тут же. Пайки им дали сразу. Предложили разогреть на костре. Куда там! Съели так. Подошел медик. Кого-то проверил. Все кашляют. И с сыпью на коже. У некоторых на голове подозрительные плеши. Медик ничего не сказал, быстро ушел. Потом принесли несколько буханок хлеба. Кстати, хлеб – по полбуханке на брата – умяли в пять секунд. Многие и потом что-то жевали-грызли. Например, сухари из пайка, которые сами солдаты почти не едят, тем более на боевых, когда кормят прилично. Чем они грызли сухари – неясно: зубов ни у кого не было. Много пили воды: им принесли котелка четыре. Они просили еще технической, из камеры. Медик не дал: «Вам еще полтора часа лететь»… А когда не грызли, жадно курили: каждый получил по пачке «Примы». Один из них затушил еще длинный окурок в банке с остатками тушенки, доел остатки, потом достал из пачки новую сигарету, а затушенную спрятал за подкладку телогрейки. И еще: им дали газету, причем недавнюю – разжигать костер. Один из них взял ее в «щепотку» – за середину абы как сложенной полосы. Так берут незнакомую вещь.
Что на них было? Одним словом – рвань. Но какая, одной фразой не описать. Бросалась в глаза нелепица в гардеробе: на остатки длинной осенней куртки натянута короткая женская кофта или драный свитер. Многие сидели в одинаковых грязных камуфлированных штанах. Возможно, им их выдали уже вэвэшники – из автозаковского комплекта. На эту же мысль наводили и военные ботинки: берцы – не берцы, что-то стоптанное, замызганное и без шнурков. И последнее, никто бритвенными принадлежностями не пользовался уже давно, может, никогда. Сквозь неровную волосатость лиц смотрели разные глаза: тупо-безразличные, с шизофреническим отливом, бегающие, с конъюнктивитом, заплывшие глаза пьяницы-полутрупа. Речь… Остались подробно заполненные листы допросов.
Уже в Ханкале вэвэшники по одному подводили освобожденных к столику с лампой. За столиком сидели два офицера, возможно, опера, умевшие разговорить Тутанхамона. Впрочем, многие освобожденные говорили бессвязно, но в основном – с жадностью. Кто-то пытался понравиться, кто-то с опаской… Потом для доклада один из офицеров подчеркнул красным фломастером избранные места из монологов «гостей». В той последовательности, в которой их приводили конвоиры. Первых семь. Остальные – такие же. Обойдемся без фамилий: неизвестно, как сложились их судьбы, да и не все услышанное требует публичности. По разным причинам…
Михаил Т., 1945 г. р., из Орловской области, до 1990 года шабашил там же. Были там и чеченцы. Вместе с ними уехал в Грозный. Попал к хозяину. Хороший мужик – партийный и партбилет показывал, одно слово – пенсионер, немолодой, не давал молодым бить, даже одежду дал зимнюю и крестик оставил. Обещал сделать документы, чтобы вернуться домой, но началась война. Вместе с хозяином прибыл в село, работал у него и еще у главы администрации. Никуда без охраны не выпускали, хотя кормили с двумя другими работниками. Больше всего хотел побывать в магазине: купить чаю и мыла, но денег не платили. Бежать не решался: болен, возможно, туберкулез. «Ты считал себя рабом?» – «Нет. Все так». В селе осталось еще шесть-семь работников.
Владимир Ш., тот самый «немец», с Украины, год рождения точно не знает, кажется, 1960-й, малограмотный, три ходки на зону, потом пил беспробудно, не помнит, когда и как попал в Чечню: «Ребята пригласили еще при Горбачеве». Летом пас баранов у дяди главы администрации, зимой сидел в подвале. Денег не получал, но когда чеченцы победили, хозяин всех напоил самогоном и после этого не бил – самое сильное впечатление за жизнь.
Валерий Т., 1966 г. р., родился и жил в Казахстане, грамоту забыл, во времени не ориентируется, в рабах – с середины восьмидесятых, на вопрос, где именно жил, ответил: «У элеватора, там еще автобусная остановка». «Отпустили в увольнительную, встретил чечена, тот забрал с собой». На вопрос, где служил, ответил: «В котельной. Там забор был». Задал вопрос: «А что, правда – между Горбачем и Ельциным война идет? А за кого чечены, за Ельцина?» Сам подсказал ответ: «И правильно, зачем Горбач водку по талонам сделал?» Спросил: «А на зоне телевизор есть? Никогда не видел. Чудно, ребята в армии рассказывали». После побоев за пьянку пытался бежать. Догнали с милицией. Вернули хозяину: «Он бек, это как начальник котельной в армии, потом хозяин сам принес водку и сказал: “Убежишь – яйца отрежу”. Это он, наверное, дяде Николаю яйца отрезал, чтобы тот не дрочил при его бабах». В селе остались еще семь рабов.