После возвращения из Афганистана через полтора года после вывода наших войск мало кто видел его в военной форме. С совсем не юбилейными наградами – кто теперь сможет расшифровать их историческую подоплеку? Хотя в книгах об афганской войне его имя встречается чаще, чем имена других переводчиков. Последний военный советник СССР в Афганистане генерал армии Махмут Гареев оставил такую надпись на подаренном Геннадию Николаевичу экземпляре своих мемуаров: «Лучшему переводчику афганской войны». Задолго до его ухода в нашей с Андреем Константиновым будущей книге нашлось место единственному из «тарджуманов-шурави» – «самому крутому из генеральских переводчиков Гене Клюкину».
И еще. Возможно, это единственное его публичное откровение об афганской командировке: «Восемь лет войны я прошел с одним пистолетом, в котором был единственный патрон. Он-то и давал мне уверенность в том, что живым в плен афганцам я не сдамся». «Афганцам» он и не мог сдаться. Он им посвятил лучшие из 64 лет своей «божественной командировки на землю»: «Даже гений – творенье венца и краса – / Путь земной совершает за четверть часа. / Но в кармане земли и в подоле у неба / Живы люди, покуда стоят небеса…»
III. ПОКОЛЕНИЕ ГОРЯЧИХ ТОЧЕК
Штрихи к портрету
За сияние звезд – на расправленных крыльях погон…Нехристи – по красному прошлому.Белые – по цвету парадных перчаток.В вечном купринском «Поединке»Воздается каждому по вере его…Во имя отца и сына.
За наших седеющих девочек,В московских колготках спрыгнувших в тайгу забытых гарнизонов…Не исчезнут за поворотом судьбыНимбы фонарей Нескучного сада,Да будет вечной любовь.Да святится имя Твое.
За бросивших разведенные бытом дома,Прокуренные кухни сомнений,Перескочивших из метро в БТРы,…кометой сгоревших, успевших так мало…Отложим гитару. Прикроем стаканы.Третий тост.
Лучше пулю в лицо, чем штык – взгляд в спину.Пока живы комбаты Афгана,Будет и шампанское при свечах…За ветер – дыхание звезд…Присно и вовеки вековЧесть имею…
Нас ждет не смерть, а новая среда.От фотографий бронзовых вредаСатиру нет. Шагнув за Рубикон,От затвердел от пейс до гениталий.
Наверно, тем искусство и берет,Что только уточняет, а не врет.Поскольку основной его закон,Бесспорно, независимость деталей.
И. Бродский
Чечня. Бетон вертолетной площадки. Россыпь жестянок. Носилки.Бред солдата с замотанной культяшкой: «Я – Басаев, мне оторвало ногу».…черной пятерней соскребает гвозди. Протягивает – «Вот – фиалки…»Тишина. Не слышно даже гула вертолета…
Я тебе протягиваю букет срезанных на полуслове эсэмэсок.Поверенная цифрой строчка – своя или взятая взаймы —выражает мгновение посвященности. Тебе и Господу.Привилегия Женщины и Бога – оставлять надежду.
Мы – из не благословленного поколения.«Жизнь проходит без надежды.Остается только прежде…»...Под постную церковную музыку и равнодушный грохот попсы.
У нас не было голубей, как у родившихся в 20-х.Нам не хватает россыпи драгоценных гильз – как у поколения 30-х.В забытых углах антресолей нет и спичечных этикеток,чаровавших воображение подранков 40-х.
Пришедшие в этот мир в 50-х, мы – беспризорники —по духовной бездомности,по тяге к чужестранствию,по незаменяемости вещества жизни гламурной мишурой.
Мы презираем тех, кто взращивает в сердце бансай,называя его садом своей души.Мы ищем настоящее во вздохе и глотке.Вода состоит из мокрости, а не из Аш с два О.
В сорок – нашим прозрением стал уход родителей,засмотревшихся на голубей под куполами.Из генной памяти мы взяли похоронки сначала Афгана.Потом по инерции свернули на «фугасную» улицу в Грозном.Любовь стала связью между поколениями и куполом космоса.Мужчина и женщина – с разных планет.Не обязательно мы будем жить 100 лет и умрем в один день.Искать пик любви – все равно, что ждать, кто разлюбит первым.