— Пока что дублер мой на руле, — сказал капитан. — И моторист Сережа на судоводительское подал. Я его тащу. Не помешает, правда же? Хороший парнишка. Сам я на морского механика подал. В училище. Сперва на буксирах ходил, теперь тут, потом уж дальше, верно? Перспективы есть. Летом мы экскурсии возим, белые ночи, музыка играет — хорошо!
Хорошо мне было в капитанской каюте, на речном трамвае «Л-67» плыть по ночной Неве за грибами.
— Как ты живешь-то, Веня? — спросил я у капитана. — Жена твоя как?
— Нормально, — сказал капитан. — Квартира у меня в Ивановском, все... С женой я развелся. Мать ее была против, чтобы она со мной жила. Ну, я говорю, если так, то я по-своему сделаю. Теперь ходит, обратно просится. Я ей говорю: «Нет, не на того попалась». Правда же?
Венька рассказывал о своем разводе. Слушать про это не хотелось, Венькина речь звучала косноязычнее, чем всегда, не в лад стуку дизеля, плеску воды под окошком каюты. Послышался словно бы скрежет в отлаженных шестернях Венькиной жизни. Но Венька не уловил этот шум, этот сбой. Одушевление не оставляло его, он пребывал в непрестанном экстазе, упивался успехом своей карьеры.
— Я около вас, где вы живете, бываю, — говорил Венька. — Там директор «Гастронома» знакомый мне. В грибной рейс с ним ходил, дак познакомились. Если че надо, беру у него.
— А чего тебе надо, Веня?
— Кофе растворимый или че другое... Хотел к вам зайти, дак вы все в командировках. Отдыхайте пока, — сказал Веня. — Как Ивановские пороги проходить будем, я вас позову. Там скорость течения девятнадцать километров в час, а ширина фарватера восемьдесят метров. Интересно, посмотрите, правда же? Двенадцать лет хожу, дак знаю. На баржах ходил, на буксирах, гонки леса таскали, по три тысячи кубов. Постепенно все понимать начинаешь, что к чему, правда же?
— Правда.
Венька ушел.
Спустя какое-то время сверху донесся его голос:
— Идемте в рубку. Ивановские пороги проходим.
Я поднялся в рубку. Капитан стоял у штурвала. Высоко над Невой в черном небе горел, как планета войны Марс, красный свет.
— Когда сверху судно идет, — сказал Венька, — не пускают снизу, красный свет зажигают, а когда свободно — зеленый. Фарватер узкий, дак... — Он включил рацию и сообщил диспетчеру о прибытии своего корабля, плывущего вверх по Неве. Диспетчер велел подождать. Венька раскрутил маленький штурвал и ловко, одним касанием пришвартовался к стоящей у берега барже.
Вскоре, словно утренняя звезда Аврора, загорелся в вышине путеводный зеленый свет. Капитан повел свой корабль под звезду. Я спустился в каюту. Уснул под близкое шурханье невской воды.
Проснулся от утренних хриплых голосов, от топанья ног по обшивке речного трамвая. Вышел наружу, увидел спящую воду Ладожского канала — без движения, звука и цвета; всюду нависла туманная морось. Ветер не дул ниоткуда, но клочья тумана неслись над каналом, как тени в Дантовой преисподней. Лес темнел на берегу, в лесу продолжалась ночь. Солнца недоставало, в бессолнечном мире все представлялось чуждым, хмурым, сырым. Речной трамвай вполз носом на песчаную отмель. По узкому склизкому трапу сходили наземь, на робких после долгого плавания ногах, грибники. Сбежала на берег девочка Лена, запричитала:
— Хочу увидеть змею! Хотя бы увидеть.
Явился Венька Авдюшкин. Он устал за ночную вахту. Под форменным пиджаком совсем не угадывалось Венькино тело, лицо еще больше смялось, подернулось пылью, морщины вычернились, будто парень кочегарил всю ночь. Но Венькин оптимизм не увял в ночном плаванье, не отсырел в мозглых предутренних сумерках. Венька напутствовал меня, благословлял на грибную охоту:
— Найде-ете! Всем хватит грибов. По полной корзинке несут. Вот так пойдете по берегу с полкилометра — и в лес. Тут заблудиться нельзя. С одной стороны канал, и с другой тоже канал — старый. Тут про-осто! Если что, я сирену дам...
— А сам-то не пойдешь?
— Не-е, мне не надо. Че я с грибами делать буду?
Я прошел немного по берегу, свернул в лес. Лес оказался плохой, травянистый. Плох он был еще тем, что всюду валялись банки, коробки, газеты, всякая дрянь — следы грибных рейсов. И всюду натоптаны тропы. И поздно, октябрь — ну какие грибы в октябре? Солнце все не могло народиться, без солнца скучно в лесу. И вякал, не унимался транзистор.
Между тем я шел да шел меж сонных чахлых сосен, березок, по траве, по топкому густо-зеленому мху, шел как придется, не взыскуя грибов. Казалось, что я плыву по озерному плесу. Парной, настоянный на березе и на багульнике воздух был сладок. Если долго идти по лесу, как бы ни был сумрачен, глух этот лес, он приведет в краснолесье, в веселую боровину и обязательно подарит гроздь брусники, белый гриб, а не белый, так красный. Я шел, почва делалась суше и тверже, на ней обозначились сухожилия, мускулы — корни больших деревьев. Солнце пронзило мокрую хвою, засеребрилась осенняя паутина, осыпало жемчугами траву. Стволы берез забелели, сосны янтарно затеплились, елки зазеленели. И всюду рдели, краснели, пунцовели колонии мухоморов. Красноголовые воцарились в лесу в октябре...