Девушка огорчилась чуть не до слез, поднялась над кастрюлей, да так и осталась стоять, держа поварешку в руке...
— И я тогда тоже не буду есть это мясо, — сказала она.
— Нам больше останется. — Лысый подмигнул юноше в очках. Юноша улыбнулся.
— Ну что! — воскликнул он. — Ну, конечно, это не гусь. Ну, я убил лебедя. Они же здесь все равно расплодятся за лето. Ведь, кроме нас, ни души и не будет здесь. Никогда ни один человек тут не поселится. Только лоси и лебеди. И щуки. Ну, подумаешь, одним лебедем меньше...
Пожилой человек будто не услышал молодого охотника. Он поел лапши и попил чаю. Припомнил случай из собственной жизни и рассказал...
— В сорок третьем году я воевал под Синявином... — так начал рассказ пожилой человек. — После тяжелых боев наш полк вывели в Тихвин на переформировку. Я написал моей жене Надежде Терентьевне, чтобы она приехала ко мне. Она работала врачом в эвакогоспитале в Костроме. Мы с ней поженились в сорок первом году. В мае. В сорок третьем ей было двадцать пять лет. Она с огромным трудом достала пропуск в прифронтовую зону и села в поезд. На станции Неболчи их состав попал под бомбежку. Ее убило осколком в грудь. Я узнал об этом через двенадцать часов, помчался и успел только похоронить. Она поехала ко мне в черном шелковом платье. И большая черная коса у нее была уложена вокруг головы...
Никто не останавливал пожилого человека, он говорил, умолкал, и все дожидались, что скажет он дальше. И присмирели от жуткой серьезности его рассказа...
— Вскоре после войны я работал в партии, на Таймыре, — продолжал пожилой человек. — Перебивались мы тогда на подножном корму. Лебедей старались, конечно, не трогать. Но в крайнем случае питались и лебедятиной. А крайний этот случай выпадал нам чуть ли не каждый день... Ну вот, и я тоже стукнул лебедку, а лебедь, ее супруг, остался на озере и плакал по ней всю неделю, пока мы стояли поблизости лагерем... Ребята хотели его подстрелить, но я попросил не трогать. Не попросил даже, а приказал, — я был начальником партии.
Мы прошли по Таймыру с запада на восток, а потом возвратились параллельным маршрутом. И вышло так, что лагерь поставили около того озера, где лебедь один остался. А уже зима нас поджимала. Ветры страшные на Таймыре... Вот ночью я лежу в палатке и слышу: вроде как лебедь гурлычет. Нет, думаю, ветер... А сна уже нет. И опять будто лебедь...
Утром пошел на озеро. В нем только промоина осталась около горла, перекат там был, быстрина. А так все во льду и под снегом... Сначала лебедя я не заметил. Близко к нему подошел. Он только тогда сполохнулся. Крыльями похлопал, но не полетел. Подымать я его не стал...
В общем, лебедей я с тех пор стрелять зарекся. И никому не могу простить выстрела по лебедю. Жениться мне так больше и не пришлось...
Пока самый старший рассказывал это, лысоватый мужчина съел без малого половину лебединой туши.
Юный охотник в начале рассказа мяса не брал, а только нервно проглатывал скользкий лапшовник. Но потом он отломил небольшую дольку от лебединого бока... И уже удержаться не мог.
Девушка как-то само собой, незаметно, тоже взяла мясца.
— Есть один такой детский стишок, — сказал бородатый юноша, — не помню, кто его сочинил, какой-то известный поэт... Там про рыб говорится — как жалко рыб, что они не плавают в речке, а мертвые в магазине лежат... «Конечно, это грустно. Но до чего же вкусно!» — такая строчка есть в стишке. Очень хороший стишок! — Борода у юноши вся была в лебедином жиру. Улыбался он молодо и блаженно.
Солнце за лето устало висеть и светить и начало опускаться на ночь в озерную воду.
Озера сделались тусклы без солнца и без лебяжьего белого цвета. Скоро Север покрыло снегом, и вся птичья жизнь потерялась в сплошной белесой зиме.
О чем свистнул скворец
Весной у меня было плохое настроение. Что тому причиной — я не стану рассказывать. Человеку нельзя зависеть от тех или других причин. Человек должен знать свою цель и каждый день хоть что-нибудь, хоть немного делать такого, чтобы самому к цели приближаться или цель приближать к себе. Тогда у него не может быть плохого настроения.
И еще важно не разделять свое чувство на несколько частей. Если уж полюбил, допустим, одну девушку, то нельзя отвлекаться никуда. Может вдруг захотеться, чтобы у девушки, которую ты полюбил, оказались такие качества, которых у нее нет, которые есть у других, тоже знакомых девушек. Лучше это желание сразу позабыть.
Вот я полюбил одну девушку очень сильно еще в восьмом классе. А другая девушка, тоже из нашего класса, знает наизусть шестую главу «Евгения Онегина». Она прочитала ее нам вслух, когда мы ездили большой компанией кататься на лыжах в Ушково. У нас был ключ от дачи — Витька Фоломов взял, у его родителей там дача. Мы всадили ключ в скважину, повернули, да так, что он сломался.