— Мальчики?
— Поймите, мы врачи, у меня оказался один больной, близкий к миру искусств. И когда я сказал, что слышал о картине Шагала, он пообещал помочь…
— Помочь?
— А потом принес картину, объяснил, что перекупил для меня…
— Алла ее видела?
Он кивнул, отчего его висячие щеки задрожали.
— Ей после этого стало плохо?
— Но поймите, я ничего не успел объяснить…
— Зато она вам сказала, что из-за этой картины произошло убийство…
Он кивал, как китайский болванчик.
— Поймите, я коллекционер. Когда загорается душа, наступает забвение принципов… Успокойтесь, я вам доплачу, может быть, вас устроит тысяч пять…
Я не успокоилась, а врезала ему по физиономии и бросилась к двери.
Дома я первым делом подошла к шкафу и стала прикидывать, что можно продать быстро, без больших хлопот. Мне уже не нужна норковая шуба, а вот кожаное пальто не стоило сплавлять. Его можно начинить теплой подкладкой, и лет на пять хватит в пир, в мир и в добрые люди.
Моя практичность и тут сработала. Надо было думать не только о себе, но и об Алке. С ее здоровьем она, видимо, долго не сможет работать, а зарплата мужа нынче не прокормит троих…
Неожиданность
На другой день после уроков я поехала к Федьке, осматриваясь, как шпион в кинофильмах, нет ли за мной хвоста. Я очень боялась навести на него тех подонков, которые убили Карена и «тетю Лошадь». Лишь одно утешало — его нелепая коммунальная квартира.
Я упрямо звонила, пока не появился Федька, разлохмаченный и смущенный. Он пытался поговорить со мной в коридоре, но я ринулась в его полутемную комнату с такой стремительностью, что влетела туда раньше хозяина.
На диване лежало знакомое существо, завернутое в мохнатую купальную простыню, и улыбалось, вызывающе и чуть смущенно. Это была моя десятиклассница — Ильза Михайлова.
Переглянувшись, мы одновременно захохотали, чем очень удивили моего старого друга.
— Вы знакомы?
— Да, уже почти три года… — сказала я. — Значит, это и есть твой ученый друг, которого ты почти любишь, потому что он доставляет тебе бездну радости в постели?
Она кивнула, показав маленькие и острые зубки, а я почему-то с облегчением подумала, что неутешный Федька остался верен себе. Возраст его девочек неудержимо уменьшался, как и полосы на лбу…
— Я его лечила… — сказала с вызовом Ильза. — У него ангина.
— Лучший способ излечения ангин!
— Но, понимаешь, я же чемпион по ангинам, — начал Федька, — а она знает точки иглоукалывания…
Меня растрогало, что он еще не потерял способности смущаться, но у меня было мало времени.
— К сожалению, — сказала я, — придется прервать сеанс… Одевайся, Ильза, мне надо поговорить с твоим «пациентом»…
Она непринужденно сбросила простыню и стала медленно и чуть вызывающе одеваться. Я обратила внимание, что и белье, и джинсы, и блузон были самого дорогого и высокого качества и подобраны с большим вкусом.
Одевшись и накрасившись, Ильза вежливо поцеловала Федьку в щеку и сразу превратилась в образцовую десятиклассницу. Она почтительно попрощалась со своей учительницей.
— Осуждаешь? — спросил Федька лихорадочно поглаживая бороду. — Но я ее описываю… Ты даже не представляешь, что это за мир! Я от нее узнаю больше, чем от всех женщин, которых встречал в жизни. Представляешь, теперь в их кругах модно заказывать драку в барах для развлечения девушек!
— Представляю, — сказала я холодно и мысленно поблагодарила Карена, вращавшегося в более серьезных кругах, где дракой никого не развеселишь, — Значит, от тебя у нее нет секретов?
Кто-то зазвонил в дверь.
— Снова что-то забыла, — сказал с восторгом Федька, — она по пять раз возвращается, нарочно, чтобы меня подразнить..
Он явно позабыл свои любовные объяснения, которыми обволакивал меня несколько дней назад, и откровенно гордился Ильзой. Пока он открывал дверь, я быстро приподняла торшер, вынула запонки и бросила их в специальный карманчик, который утром пришила изнутри к бюстгальтер. у И вовремя, потому что в комнату вместе с Федькой вошел Кооператор.
— Познакомьтесь, — радушно сказал мой старый друг, — это приятель Ильзы, он работает барменом в гостинице «Космос», и мы с ним вскоре откроем журналистское кафе…
Неожиданность придавила меня.
— И еще он обещал выпустить мой роман, так как связан с кооперативным издательством…
Кооператор овладел собой раньше меня и сказал с деревянной светскостью:
— Кажется, мы с вами встречались?
— Встречались, — подтвердила я, физически ощущая, как пульсируют у меня на груди проклятые запонки.
— Вы давно видели Марата?
Его вопрос ошеломил меня. Я была уверена, что он из банды, которая приходила ко мне на квартиру под видом милиции.
— Дня четыре назад.
— Где?
— На era квартире.
— Он был один?
— Нет, с двумя чернявыми юнцами…
Кооператор помрачнел, а я почему-то подумала, что всегда вижу его в одной и той же куртке с металлическими пластинками на плечах. Самосохранение или равнодушие к моде?.. Теперь у меня появился шанс хоть что-то узнать о Кооператоре, оказавшемся не бандитом, а всего-навсего очередным маленьким деловым человечком на чьих-то посылках…
— Нам не по дороге, — сказала я, поднимаясь, но Кооператор остановил меня.
— Если вы подождете внизу пять минут… Мы только покончим с нашими расчетами…
Стоя у Федькиного подъезда, я думала, как поступить с запонками. Вернуть хозяйке? Но я была уверена, что они достались ей неправедным путем. Сдать в прокуратуру? А где гарантия, что они не прилипнут к чьим-то великосветским ручкам? Прикарманить? Но я не любила незаработанные вещи и понимала опасность, которую они несли…
Кооператор появился довольно быстро.
— Мир тесен, все время локтями попадаешь в знакомых…
Мы двинулись по тротуару.
— Разве вы не рэкетир? — спросила я небрежно.
Он поперхнулся, посмотрел на меня и засмеялся.
— Вы были шестеркой Карена?
— Больно надо, у меня свое дело… — Голос хоть и был задирист, но не тверд.
— Откуда вы узнали, что его убили?
Он молча шагал рядом, и я заметила, что он все время оглядывается. Нет, спокойствия в его душе не было, он скорее напоминал дичь, а не охотника.
— Ко мне в бар пришли эти сопляки, чернявые гниды, и потребовали: ставь полсотни тысяч, а то пойдешь за Кареном… Ну, я их лбами стукнул, щенков злобных, не поверил, значит, а тут Марат прибежал, подтвердил, он среди многих крутился, себе цену набивал. И о картине, и о запонках, звонарь безмозглый…
…И этот путь оказался тупиковым.
В прокуратуре
Получив пропуск, я довольно легко нашла нужный кабинет и возле него увидела в кресле Лизу. Мы были удивлены такой встречей, и она с возмущением произнесла:
— Безобразие! Заставляют тратить время, а никого нет на месте. Неужели и тут бегают во время рабочего дня за колготками?
Потом оценивающе посмотрела на меня и спросила:
— Вас вызвали из-за «тети Лошади»?
Я пожалa плечами.
— Вместо того, чтобы охранять коллекционеров, нас дергают с дурацкими вопросами. Представляете, в прошлый раз они допытывались, как мы составили свою коллекцию! Это-то при нашем бюджете? Ну, объясните, почему я, доктор наук, обязана доказывать, что не являюсь преступницей? Пусть они мне предъявят факты незаконности моих действий!
Ее некрасивое, но породистое лицо покраснело.
— Представляете, два часа терзали вопросами, что и как я меняла с «тетей Лошадью»! Можно подумать, что я навела на нее преступников. Да она сама была так нечистоплотна, так жадна…
— О мертвых или ничего, или только хорошее…