Хотя желание мести притупилось, мне до смерти хотелось увидеть рэкетиров, тех, кто из-за паршивой картины мог пытать человека и убить его.
Я огляделась, понимая, что в таких авантюрах нужно хоть какое-то оружие. Баллончик с парализующим газом остался в другой сумке. Туг я заметила подле телевизора старый утончившийся скальпель и провела по нему пальцем. Как бритва, а места не занимает. И потом, я верила в приемы джиу-джитсу. Сегодня этим мало кто занимается, будет элемент неожиданности.
Я оставила записку: «Простите, натура зовет! Вечером заеду», — не предполагая, что еще очень долго не увижу дядю Митю.
Ловушка
У Марата я была давно, еще до того, как он продал меня Карену. Без приглашения, случайно. Он даже адреса не давал, заявляя, что баб в свою берлогу не пускает. Но я помнила, как мой бывшим муж однажды полчаса договаривался с ним а визите, повторяя его объяснения, как добраться до дома. А у меня память отвратительная, в отличие от нужных ненужные предметы западают в нее навечно. Как-то Марат забыл у меня папку со статьей, срочно сдаваемой в номер, и я приехала к нему. Сначала его физиономия выразила неприятное изумление, потом приятное отвращение после моих слов, что я хочу получить в награду стакан воды. К воде или ко мне отвращение, до сих пор не знаю, но я переступила порог его комнаты, которую он охранял как логово Синей бороды. И… с трудом сдержала улыбку.
У Марата, презирающего уют и быт, обстановка напоминала гнездышко старой девы. Занавесочки, кружевные салфеточки, семь слонов на пианино с бронзовыми канделябрами, круглый стол посредине под огромным бордовым круглым абажуром со стеклянными бахромками в виде сосулек. Но больше всего меня умилила кровать с горой подушек и кружевным покрывалом…
В кухню он меня не пустил, принес воду в голубой кузнецовской кружке с голубками, мрачный, точно я помешала ему ограбить банк. Видно, боялся насмешек, но я не сказала ни единого слова, будто такая обстановка вполне соответствует проныре-литератору. После этого посещения Марат избегал меня целый месяц.
В этот раз я звонила в его дверь долго, минут двадцать, у меня даже палец устал давить на звонок. Когда я собралась уже уходить, дверь распахнулась. Марат был небрит, и в глазах его плескался ужас.
— Ну, входи, раз сама захотела… — сказал он невнятно и дал мне дорогу. Я еще могла выскочить, дверь он не загораживал, но меня жег азарт упрямства.
— Ты лазил в наш секретер? — начала я. Его большой нос опустился, а торчащие пряди волос заколыхались. Меня всегда поражало, что у человека с таким сумасбродным характером были такие мягкие и воздушные волосы. Что-то мелькнуло в маленьких глазах, и он пропел:
— Мадам, уже падают листья…
— Кого ты навел на моего Шагала? Этого чугунного Кооператора?
— Мадам, уже падают листья… — повторил он еще противнее.
— Кому ты служишь? Не бойся, я не настучу и в милиции тебя не заложила, я вообще от них сбежала…
Марата отстранила чья-то рука, и в комнате оказался совсем молоденький мальчик, на вид — не старше семнадцати с остренькими чертами лица и длинными волосами, заплетенными в косичку с голубым бантиком.
Я не испугалась, педики вообще казались мне безобидными, но мне почудилось, что в квартире еще кто-то есть, а это настораживало…
— Значит, наш друг лазил в ваш секретер? — тоненько прозвенел мальчик, и Марат залился синюшной бледностью. — Ай, как нехорошо шарить по чужим тайникам и воровать милые запонки…
— Да не брал я, сколько можно повторять, даже не видел…
В ту же минуту мальчик ударил Марата по лицу. Ударил, как мне показалось, несильно, но на скуле мгновенно появилась кровь. В лапке мальчике был кастет. Я сделала шаг к двери, запоздало осознав разумность совета дяди Димы, но за моей спиной вырос еще один юнец, много крупнее, но с совершенно щенячьим добродушным лицом.
— Как мы счастливы, что видим вас! — пропел он юношеским баском. — Даже вычислять не пришлось… Так где все-таки запонки?
— Дались они вам! — Я небрежно пожала плечами. — Карен их толкнул еще неделю назад.
— Врешь! — Юнец сделал шаг в мою сторону и вместо ужаса я ощутила ярость. Если бы хоть полноценные взрослые люди, а то шпана вшивая.
Я думала, что он ударит, и приготовилась ответить приемом, но он неожиданно намотал на руку мои волосы, которые только сдуру можно было распустить, идя в такое место… Боль заставила меня откинуть голову и выплесну па слезы на глаза.