— Где?
— На era квартире.
— Он был один?
— Нет, с двумя чернявыми юнцами…
Кооператор помрачнел, а я почему-то подумала, что всегда вижу его в одной и той же куртке с металлическими пластинками на плечах. Самосохранение или равнодушие к моде?.. Теперь у меня появился шанс хоть что-то узнать о Кооператоре, оказавшемся не бандитом, а всего-навсего очередным маленьким деловым человечком на чьих-то посылках…
— Нам не по дороге, — сказала я, поднимаясь, но Кооператор остановил меня.
— Если вы подождете внизу пять минут… Мы только покончим с нашими расчетами…
Стоя у Федькиного подъезда, я думала, как поступить с запонками. Вернуть хозяйке? Но я была уверена, что они достались ей неправедным путем. Сдать в прокуратуру? А где гарантия, что они не прилипнут к чьим-то великосветским ручкам? Прикарманить? Но я не любила незаработанные вещи и понимала опасность, которую они несли…
Кооператор появился довольно быстро.
— Мир тесен, все время локтями попадаешь в знакомых…
Мы двинулись по тротуару.
— Разве вы не рэкетир? — спросила я небрежно.
Он поперхнулся, посмотрел на меня и засмеялся.
— Вы были шестеркой Карена?
— Больно надо, у меня свое дело… — Голос хоть и был задирист, но не тверд.
— Откуда вы узнали, что его убили?
Он молча шагал рядом, и я заметила, что он все время оглядывается. Нет, спокойствия в его душе не было, он скорее напоминал дичь, а не охотника.
— Ко мне в бар пришли эти сопляки, чернявые гниды, и потребовали: ставь полсотни тысяч, а то пойдешь за Кареном… Ну, я их лбами стукнул, щенков злобных, не поверил, значит, а тут Марат прибежал, подтвердил, он среди многих крутился, себе цену набивал. И о картине, и о запонках, звонарь безмозглый…
…И этот путь оказался тупиковым.
В прокуратуре
Получив пропуск, я довольно легко нашла нужный кабинет и возле него увидела в кресле Лизу. Мы были удивлены такой встречей, и она с возмущением произнесла:
— Безобразие! Заставляют тратить время, а никого нет на месте. Неужели и тут бегают во время рабочего дня за колготками?
Потом оценивающе посмотрела на меня и спросила:
— Вас вызвали из-за «тети Лошади»?
Я пожалa плечами.
— Вместо того, чтобы охранять коллекционеров, нас дергают с дурацкими вопросами. Представляете, в прошлый раз они допытывались, как мы составили свою коллекцию! Это-то при нашем бюджете? Ну, объясните, почему я, доктор наук, обязана доказывать, что не являюсь преступницей? Пусть они мне предъявят факты незаконности моих действий!
Ее некрасивое, но породистое лицо покраснело.
— Представляете, два часа терзали вопросами, что и как я меняла с «тетей Лошадью»! Можно подумать, что я навела на нее преступников. Да она сама была так нечистоплотна, так жадна…
— О мертвых или ничего, или только хорошее…
Мне стало неприятно. Единственным человеком, которого «тетя Лошадь» любила и уважала, была Лиза.
— А вы знаете, что она ходила последние годы постоянно на вернисаж и подстерегала несчастных старух, выторговывая за гроши редкости? Она мне предлагала бисерную картину за пятьсот рублей, а потом созналась, что купила ее за десятку…
— И вы купили?
— Она не захотела мне уступить, я давала триста… А последний раз я видела у нее рукодельный набор тульской работы. Представляете, яйцо из слоновой кости, инициалы стальные, с бриллиантовой огранкой, а внутри — игольник, ножницы, катушечки… ах! — У нее даже дух занялся от зависти. — А как она была надоедлива и бесцеремонна! Могла прийти без звонка, точно самый желанный гость, и, усевшись, начинала все вещи ругать или выпрашивать.
Лиза раздраженно расстегивала и застегивала новый вязаный жакет своей работы, как всегда, необыкновенно удачно сочетавшийся с юбкой и дорогими, хоть и не очень заметными, украшениями. Больше всего она любила эмалевые серьги-негритята, с маленькими алмазами. «Тетя Лошадь» постоянно пыталась их у нее выцарапать, но Лиза никогда не меняла по-настоящему хорошие вещи.
— А вы не знаете, кому достанется ее коллекция? Ее не собираются пускать на аукцион?
— Она говорила, что завещала вещи музею, тем более что многие там и находились на хранении… Но обещала наследство…
— Вы у нее что-нибудь приобрели в последнее время? Говорили, что она не брезговала скупать и краденые вещи…
— Но вы тоже от них не отказывались, она рассказывали о какой-то уникальной бисерной скатерти…