Медведи выскользнули на свет из темноты, словно призраки: ни тебе скрипа снега, ни звона доспеха — только белые тени стремительно плывут по воздуху. Я невольно залюбовался — идеальные убийцы! Кто сумеет противостоять им, кроме мифических чудовищ живущих в стране вечного мрака? Вместе мы сила! Но одной силы мало, нужна хитрость. Мы обязаны пройти по стране крулей с ревом и грохотом, а потом исчезнуть, прежде чем нас порвут на куски. С этим-то и проблема, задание безнадежное, как не крути. Мало кто вернется, если вообще сможет выжить. Я знаю, что мы сделаем. Все как всегда. Так, как я жил до этого и очень надеюсь, что стану жить дальше: Только вперед! Быстрее! Еще быстрее! Не останавливаться! Пока я жив — смерть для меня не существует!
Отряд поднялся на стену быстро и практически бесшумно, я подошел к Шраму и фуриям.
— Я иду туда, отправьте за мной одного медведя, для страховки, — махнул рукой в сторону правой башни. — Бойцов там всего двое, попробую взять языка. Вы штурмуйте противоположную. Пьяные они или не пьяные, не забывайте, с ними офицеры напичканные личинками. К тому же, дальше в ущелье стоит гарнизон, разведка сработала отвратительно, доверять полученным инструкциям нельзя. Поэтому — валите всех без разбора. Шрам руководит, фурии отстреливают тех, кто попытается спрыгнуть в сугробы с верхотуры. Когда я вернусь, хочу увидеть противника, раскатанного в тонкий блин. В средствах вас не стесняю. Предложения есть?.. Нет… Ну и ладненько — работайте!
Развернулся и пошел к дверям. Аккуратно потянул створку и заглянул, дальше шел небольшой закуток, буквально на толщину стены. За ним как всегда, теплоизолирующий полог из плотной ткани. Распахивать дверь во всю ширь, я не стал, сквозняк могут почуять, да и занавес наверняка пошевелится. Осторожно протиснулся в щель между створкой и косяком. Достал кинжал, пробурил в пологе небольшую дырочку и приник к ней взглядом. Посмотрим, чем у нас солдаты занимаются. Тут же захотелось сплюнуть. Каждый раз когда я думаю, что уже абсолютно все мерзости видел, жизнь сразу же убеждает меня в обратном. Понятно, почему бойцы сюда так стремились. Если описывать по порядку, то помещение выглядело следующим образом: круглая комната, метров этак сорок квадратных. Слева у стены, свалена груда тюков и свертков, напротив, у другой стены — куча голых трупов. Снизу лежат мертвые мужчины, сверху женщины. Какая из них выше, навскидку так сразу и не скажешь. Причина этого «великолепия», находилась посередине — алтарь с желобками для стока крови. Красивенький такой, ледяной, с резными завитушками густо покрытыми плесенью. И куда же девали кровь? На полу ее нет! Ответ находился в противоположном от дверей конце комнаты, там стояла статуя Кудесника. У ее ног расположилась бадья, в которой находилась явно не вода. То, что это именно Кудесник, я понял не стазу, больно густо и старательно, он был измазан этой самой кровушкой. Крули начали мне нравиться все меньше и меньше, что-то не похожи люди занимающиеся подобным, на невинных овечек. Слова Скользкого о постоянной потребности в рабах, приобрели зримые очертания. Оставим мебель и мертвяков в покое — чем же занимались живые люди? Естественно, моих ожиданий они не подвели. Один из бойцов стоял сбоку от алтаря, а вот второй усиленно трудился над девушкой, которая на нем лежала. Если кто-то другой мог бы подумать об оздоровительном и бодрящем массаже, то точно не я. Голова девушки свисала с края, и безвольно моталась из стороны в сторону, при очередном толчке бедер насильника. Я мог видеть ее лицо и оно было каким-то странным. А если быть совсем точным, абсолютно спокойным: ни тебе страдания, ни боли. Ясен пень — рабыня, им вообще по барабану, что с ними не делай. Я был не прав, понял после того, как боец довольно ухнул и отвалил в сторону. Натягивая штаны, он возясь с завязками, завел разговор с товарищем.
— Чего стоишь? Приступай.
— Да ну ее! Она же дохлая!
— А какая тебе разница? Тепленькая еще! И долго еще будет, нам до утра хватит, антифризка работает. Ты чего малец, в чистоплюи записался? Здесь армия сынок! Твои богатенькие папа с мамой, свежих шлюх тебе раз в неделю подгонять не смогут.
— Не было этого! — возмутился второй боец.
— Ну-ну… А-то мы не знаем, чем первородные занимаются. С любой готовы кувыркаться, лишь бы детей рожала. А с этим-то и не выходит! — он заржал. — Вот скажи мне малой, у тебя как и у остальных — на полшестого? На словах, вы все монстры в постели — как до дела доходит, сразу в кусты. Приступай, или рота узнает о твоей «небольшой» проблеме, — он мерзко захихикал.
— Ты пожалеешь, — с угрозой произнес новобранец и положил руку на рукоять сабли.
— Неужто у щенка прорезались зубки? — ветеран откинул с лица маску и осклабился, у него в руке появился пистолет. — Портупею в угол! Живо! А затем, ты исполнишь то, что тебе приказано! Ты поимеешь этот весьма симпатичный трупик и станешь одним из нас! Для особо тупых, я повторю — чистоплюям среди гвардейцев делать нечего! Либо ты с нами, либо твоя жизнь резко прекратится здесь и сейчас! Ты сам захотел стать гвардейцем, будь любезен закончить посвящение. Так постановил совет ветеранов, значит так и будет. Твой выбор? — он поднял оружие и прицелился молодому в лицо.
Пока я слушал этот в высшей степени познавательный разговор, откладывал на ум интересные факты. Ветеран сказал достаточно много. Получается, что крули — не все первородные. Точнее, есть первородные элитного сорта и все остальные. Этакие первые, среди равных. С сексом и возможно с размножением, у них дело швах, но это не мешает им нагибать остальное население. Что понятно последнее терпит с трудом и отыгрывается как может. В данном случае, богатенький сынок решил доказать, что он круче гор и выше облаков и подался в гвардию. Которую без всякого сомнения, набирают из отбросов общества и даже преступников. Те, не отличаются благородством манер и питают склонность к жестокости, во всех ее проявлениях. Что еще? Очень любят сбиваться в стаи и придумывать тайные ритуалы. Во-первых, они помогают быстро понять моральную крепость новичка. Во-вторых, вяжут почище крови на всю жизнь. Преподаватель в училище, читавший курс по примитивным человеческим обществам, особенно напирал на этот момент. В какое бы тайное сообщество ты не вступил, да хотя бы в банду, везде ожидает «прописка». Обычно, это как минимум неприятное унижение, а как максимум — заставят тыкать ножом в жертву, участвуя в совместном убийстве. Сделал? Наш человек! И обратной дороги не будет. Особенно, это касается агентов под прикрытием, вроде меня. Есть незримая граница, переступи ее, и те кто тебя послал, объявят тебя же преступником. После этого, дорога одна — стирание личности. Замечательный выверт логики чиновников! Внедрись, стань своим, но руки должны оставаться чистыми. Да ну?! А ничего, что при другом раскладе, выше мальчика на побегушках тебе не подняться? А как же столь нужная вам информация, позволяющая одним махом повязать всех? Она доступна только верхушке! Прежде чем в нее пробиться, необходимо стать таким же как другие, доказать преданность. А значит, этому желторотику предстоит незабываемый опыт некрофилии. Ну и что же ты сделаешь, как поступишь?
Молодой гвардеец не обманул моих ожиданий, отстегнул портупею и шагнул к алтарю. Крепкий орешек! А глазенками как посверкивает! Тот еще крысенок вырастет, если доживет конечно. Сразу видно, что спанье на шелковых простынях, не отбило волю к выживанию. Прямо как я в детстве! Обычно люди не помнят, что с ними происходило в пять лет, но стирание перемешало мне память. Я — помню! Свалка — место, где без вступления в банду не выжить. Первым делом, мне приказали поймать и сожрать живую крысу. Я — поймал! Я — сожрал! Вторым делом, я подкараулил чистенького подростка, старше меня на четыре года между прочим, и звезданул самодельной дубинкой по голове. Приставил острый осколок пластика к его глазу, и вежливо попросил перекинуть кредиты с наручного коммуникатора, на заботливо выданный мне обезличенный чип. Почему пластика? Сканеры не распознают!