На экране внезапно и крупно высветился исполинский звездный прыгун, своей формой напоминавший челнок, доставивший нас на станцию. Это был овалистый, несимметричный звездолет с башенкой-выступом по правому борту, неуловимо напоминавший нашего речного сома с коротким хвостом и более высокой спинкой. На борту символ транспортного средства, рядом полустертый номер. Это же «Несущий груз на спине»!.. Я невольно подался вперед. Выступ, где размещался командный пост, смят, на корпусе пусто, обшивка местами взрезана и во многих местах пробита — трудно было отделаться от впечатление, что звездолет долбили гигантским ломом.
Я потерял дар речи — мне довелось наблюдать за звездолетом, явившимся с поля сражения, которое произошло по меньшей мере полмиллиона лет назад. Сигнальные огни на корпусе фламатера горели неровно, часто гасли. Между тем обслуживающие оболочки, как и положено в режиме посадки, налипли на корпус судна, принялись буксировать «Несущего» в сторону распахнутых шлюзовых ворот. Следом на экране появился первый знак, который я узнал сразу. На этот раз словарь, так долго хранимый в левой ноге, не понадобился. Этот иероглиф обозначал, что спуск в приемную шахту и осаживание на посадочное место прошли штатно. Далее на экране высветилась картинка причальной палубы — это было гигантское помещение с одним-единственным звездолетом, улегшимся на исполинские салазки, при этом из корпуса чуть выдвинулись толстые обрубки-конечности. Подсобные койсы и всякая прочая мелочь продолжали ползать по обшивке, потом вдруг посыпались оттуда, как ошпаренные. На этом всякое шевеление на палубе закончилось. Последним на экране появился громадный андреевский крест, что у ди означало сигнал предупреждения. В любом случае, когда ситуация развивалась не по инструкции, в их протоколах появлялись подобные знаки.
На экране опять изменился временной масштаб, и изображения Дауриса и Тавриса вдруг принялись пучиться и сжиматься. По их громоздким беспокойным телам вновь побежали многоцветные кривые, начали выстраиваться графики, колонки цифр. Всякий раз, как размеры Дауриса уменьшались до пунктирной окружности, проходившей под его фотосферой, со станции в сторону звезды выпускались какие-то яйцевидные снаряды. Они погружались в тело Дауриса и через некоторое время светило возвращался к первоначальному объему, опять же пунктиром обозначенному на экране. В этот момент меня впервые кольнула крамольная мысль — только ли для приема кораблей служил этот комплекс? Уж не для контроля над беспокойным, того и гляди готовым сжаться в коллапсе и со взрывом возродиться в образе сверхновой звезды Даурисом, была построена приводная оболочка? То, что с самого начала не давало покоя — прежде всего значительно бльшие размеры станции по сравнению с сооружениями на Беркте (а ведь тот централ являлся узловым для обширного сектора Галактики) вдруг очертилось внезапной догадкой — неужели ее разрушение неминуемо погубит Хорд?..
В углу застрекотал аппарат, из него поползла широкая лента испещренная значками, похожими на наших пауков, тараканов, бабочек. Скоро у меня в руках оказался свиток, в котором был дан отчет — по-видимому, очень краткий — за весь указанный период, то есть, с момента выключения машины до ее пуска. Я развернул распечатку — без пол-литра, то есть, без словаря не разберешься.
Догадка о возможной связи приводного централа с процессами, происходящими в недрах красного гиганта, обескуражила меня. Сколько помню себя на Хорде, не было дня, чтобы я не попадал в двусмысленную, требующую скорого и точного решения ситуацию. Всякий раз мне приходилось самостоятельно делать выбор, и в каждом случае это было тяжкое испытание. Вот и теперь! Если мысль о подлинном назначении этой преисподней верна, придется менять всю идеологию нашей миссии и призывать губошлепов любой ценой сохранить в целости и неприкосновенности эту цитадель Черного гарцука.
Ладно, где наша не пропадала! Прежде необходимо до конца убедиться, что картина взаимоотношений удивительного по своей неожиданности любовного треугольника: взбесившегося фламатера, приводной станции и экспедиции хордов мною оценивается верно. Интуиция подсказывала, что если с геенной огненной и сообществом губошлепов мне кое-как удалось разобраться, то звездный грузовик, зверь третьего класса, до сих пор оставался в этом уравнении неизвестной величиной.