Я испытал шок. Это была первая биокопия, которая открыто заявила, что вправе не подчиняться приказам. Вот уж надумал, так надумал!.. Я не знал, куда деть руки, в губошлепной голове полная сумятица. Сказано — сиди! А он в ответ — пойду я, учитель!..
— Куда же ты пойдешь, Иуда?
— Двинусь на материк Дьори. Поклонюсь Ковчегу небесному. Иисусу помолюсь, Мухаммеду поклонюсь, с Гаутамой посоветуюсь, стоит ли исполнять желанное? Помяну Иеремию и Исайю и потопаю. Поищу Петра и Андрея, тоже, поди, не сидят сиднями, не прохлаждаются. Соберемся, помолимся… Скажем людям: «Братцы, где ковчег рукотворный? Пусть очертится в облачном небе! Пусть поделятся с нами, что уже сотворено, а что еще в проекте! Пусть подскажут, где навалиться, тогда мы все разом, дружно». А так, без правды, — он задумчиво почесался, — зачем трудиться, зачем вкалывать?
С этими словами он встал поклонился на четыре стороны и направился в сторону входного шлюза. С порога предупредил.
— Учитель, я снаружи подожду.
Мы долго молчали. На душе стало томительно-жутко и предощутительно.
Мы долго грдились в ночи и наконец край небосвода посветлел. Теперь оставалось только ждать, когда взойдет солнце. Наступит день, исполнится желание.
Это было сильное, искреннее чувство, оно окрылило меня. Легче стало на душе и у бесправного, лишенного пенсии, предков, будущих койсят, вернослужащего. Растерянно и звонко хмыкнул истерший зубы за немыслимо долгую жизнь, все изведавший и все познавший, попечитель ди. Мне открылось в ту минуту, что не в первый раз он присутствует при рождение веры, прорыва к правде, к чуду, и всякий раз таинство рождения нового, высокого в помыслах, решившего переступить черту существа завораживало. Вот как оно случается? Просто, без лишних слов?.. У каждого из нас была своя заповедь, свой исход. Мы сошлись здесь четверо и скоро разбредемся, но мы успели соприкоснуться своими правдами, и это было хорошо.
Попечитель помалкивал несколько минут, должно быть, ошарашено размышлял над смыслом своих желаний, одолевавших его бесконечно долго, не менее нескольких миллионов лет — о том ли мечталось, того ли жаждала душа? Туда ли стремился, если слово губошлепа оказалось способным всколыхнуть его незримую нейтринную плоть?
Наконец голос попечителя нарушил тишину.
— За металлическую дверь проникнуть не пытайся. «Быстролетный» все сам сделает. Тебе, Володя, надо бы на борт приводной станции архонтов попасть, добраться до ее центрального пульта управления. Не отвечает она мои запросы, таится.
— Как же насчет ковчега?
— Ковчег — производное. Главная опасность в приводной станции. Она и есть главный артефакт.
— Где же она находится?
— В междуцарствие Дауриса и Тавриса.
— Не понял.
— Скоро поймешь.
— Ну, а наградить их снами возможно?
— В принципе все, что создано руками, руками же может быть восстановлено. Химиотерапия, ментальные формулы, одним словом, подумаю… Только, Серый, неужели ты всерьез хочешь наградить их снами?
— Да.
— Смелое решение. Конечно, вера и сон неразрывны, но все-таки… Ночные кошмары, бред, неотвязные страхи, бессонница…
Я промолчал, потом после паузы спросил.
— Значит, полагаешь, пришло время рискнуть? Встать и заявить — хватайте меня, славные! Вот он я!!
— Что-то в этом роде.
Глава 4
Вечером того же дня мы вернулись в замок. Стражи из дежурной смены уже заждались нас и начали грубовато подталкивать тупыми концами копий.
— Все гуляешь!? — ворчливо выругал меня один из них, по имени Туути (бородач, через которого мне пришлось переступить, чтобы добраться до входа в подземелье). — А тут с тоски помирай?
Затем он обратился к Иуде.
— Начнешь ты, плешивый, что-нибудь соврешь про учителя, потом, после отбоя, сказки. И не вздумайте скукоту наводить! — он сунул нам под нос увесистый кулак. — Чтоб дух захватывало!
Мне нестерпимо захотелось осадить его, поставить на место. Ты кому, поганый роб, кулак посмел показать? Кому грозишь, выродок, лишенный снов? Природному homo sapiens, вершине мироздания, награжденному бессмертной душой, обладающему снами?.. Да я тебя!.. Этот простодушный и, по-видимому, до конца неистребимый расизм, вызвал у меня горькую усмешку. Менее всего Туути был похож на биомашину. Скорее на мастера заплечных дел. Кулаки у него были с местные арбузы, что росли на пальмах.