Они разом встали и торжественно заявили.
— Он — наше спасение и наша защита. Сим победиши!
Что-то надо было делать!
Немедленно!!
Любым способом спасать положение.
Попечитель помалкивал — видно, все еще продолжал зачищать территории где-нибудь в нескольких сотнях световых лет отсюда. Наш Пилат как всегда умыл руки.
Эти старцы все знали, обо всем ведали? Пусть искаженно, пусть понаслышке, из непроверенных, сохранившихся от архонтов документов, из неправильно понятых перехваченных сообщений, но того, что им известно, было вполне достаточно, чтобы отправить меня в преисподнюю. Мне очень туда не хотелось, пусть даже я не знал, что это такое. По-видимому, там жарко, даже слишком.
Насколько там жарко, я даже вообразить не мог.
Вопрос вопросов заключался в том, знают ли они главное? Долетела ли до них весть о гибели богов? О нарождении нового миропорядка, основанного на невмешательстве во внутренние дела других миров, на уважении прав разумных существ, на безусловной и абсолютной ценности всякой разумной особи. В этот момент меня огорошила простенькая мыслишка — почему я уверен, что именно эти принципы попечитель призвал меня оберегать?
Я оцепенел. Потом уже, словно просыпаясь, осознал, что с точки зрения губошлепов, истинные мотивы попечителя не имеют никакого значения. Пусть даже им известно, что боги сгинули, но ведь кто-то из всемогущих, слепивших расу биоробов, мог выжить. У них вполне могли оказаться наследники! Вдруг наследникам придет на ум продолжить эксперимент? Что, если они вновь попытаются овладеть умами и телами хордов, впрячь их в ненужную, тяжкую, подневольную работу. Верхушка расы — все эти огрызки каст воинов-стражей, менеджеров, организаторов, «технарей-провидцев», ученых, вояк и путешествующих, вожаков и программистов, — могли решить, что их обитель вполне могла показаться наследникам архонтов самым удобным уголком для возрождения былой мощи. Я был уверен, у наследников помимо отключения снов и прочей генной дребедени были и другие средства для приведения поселян к покорности, однако губошлепы уже не те. Среди них достаточно поселян, которые нашли в сердце смелость бежать за реку. В подавляющем своем большинстве они будут защищаться.
Тогда война?! Неизбежная, губительная… Со временем начинающая миллионами пожирать птенчиков, зверюшек, великолепные постройки, ковчеги всевозможных вероисповеданий?..
Эти ценности решил защищать попечитель?
Вновь оцепенение, томительный поиск истины, ожидание прозрения… Собственно истинные мотивы попечителя мне в тот момент тоже были безразличны. Мне самому предстояло сделать выбор — здесь, на этом затерянном в космосе уголке, на этой цветастой земле. На этой палубе. Осенней порой.
В океане…
По-видимому, в начале начал ковчег представлял собой нечто, сотворенное архонтами. Что это было — производственная база, своеобразный храм, скиния, а может, некое поддерживающее их жизнедеятельность сооружение, сказать трудно. С течением времени в жесточайших условиях свободного существования ослаб врожденный страх перед этим рукотворным космическим монстром. Благоговение смешалось с дерзостью, отсвет будущего, пусть даже в форме самого примитивного прагматизма, вскоре пал на хордов. После гражданской войны, устроенной ди на просторах Галактики, взращенных in vitro[4] робов бросили на произвол судьбы. Губошлепам пришлось выживать в суровых условиях Хорда, почти в обнимку с обезумевшим, то и дело меняющим блеск, готовым вот-вот взорваться Даурисом.
Когда рухнули иллюзии, касавшиеся веры во всемогущество небожителей, в незыблемость установленного архонтами миропорядка, кто-то первым осознал опасность, исходящую от безатмосферных далей и сплотил хордов. Кто именно, теперь нельзя сказать. Вероятно, кто-то из «столпов». Эти сведения сознательно стирались из обихода.
Потом пришел день, когда верхи додумались до идеи сооружения полновластного, непобедимого ковчега. С этой целью повели тщательный поиск и сбор всего, что осталось от хозяев. А что могло от них остаться, кроме оружия, ведь все остальное на планете было создано руками поселян. Прибавьте исступленный, в каком-то смысле героический труд — только единение и усердие могли дать надежду на спасение. Со временем ковчег обрел черты символа выживания сообщества. Но, будучи особями, лишенными сновидений, а значит, не способными оценить себя со стороны, не имевшими возможности породить и совершенствовать идеальные представления о мире и о самих себе, они вообразили ковчег чем-то вроде гигантской пушки, с чьей помощью можно будет отбиться от прежних богов. Хорды были уверены, что рано или поздно боги, их дети, внуки богов обязательно появятся в окрестностях Дауриса-Тавриса. Кстати, судя по рассказам Туути, что-то подобное, возможно, уже имело место в истории Хорда. Если так, то первая победа их окрылила, придала уверенности в правильности избранного пути.