Я тому свидетель.
Это была деятельная порода, честная до щепетильности, верная до готовности погибнуть, технически необыкновенно одаренная, прелестная в своей наивности. Они всегда готовы были подчиниться приказу, и только теперь, впервые задумавшись, стоит ли выполнять его, не согласовав с истиной, не обретя покоя в душе? — испытали полезное, «смысловое», сомнение. Штурман так и назвал его — полезным и «смысловым».
У них проклюнулись души? Я не специалист, судить не берусь. Все моряки были из средних разрядов, может, поэтому они были вполне восприимчивы в сверхчувственном отношении. Возможно, именно таким образом была когда-то построена система управления их предками-биороботами. Машины-вернослужащие посредством сверхчувственной связи — слова при этом были не нужны! — руководили и на бессознательном уровне принуждали к работе орду специально выведенных особей, представлявших собой, в совокупности с запасом птичьей биомассы на планете, неограниченный источник дешевой и квалифицированной рабочей силы.
Почему птичьей?
Потому, что плотность атмосферы на Хорде выше, чем на Земле. В таких условиях наземные животные не могли выдержать конкуренции с летунами всевозможных размеров и видов. Крупного, шагающего и бегающего зверья на Хорде не было, только мелкие, похожие на наших крыс грызуны, светлую часть суток проводящие под землей, да живущие на пальмах существа, похожие на обезьян.
Но это к слову.
Архонтов не интересовали детали, им требовалась готовая продукция. Следовательно, биокопии должны были обладать некоторой самостоятельностью, профессиональными навыками и, что само собой разумеется, интеллектуальными способностями. Как только архонты сгинули, и система лишилась единой направляющей и контролирующей воли, начались сбои в производственных и управленческих цепочках. Со временем пришли в негодность вернослужащие, ведь они конструктивно не могли обладать тем запасом прочности, который был присущ Быстролетному как космическому бойцу. К тому же в стратегическом планировании архонты не могли не предусмотреть возможности поражения. После их разгрома в космической бойне в дело автоматически должна была вступить программа уничтожения военно-производственного потенциала базы. Безусловно, никто и ничего не собирался взрывать, устраивать общепланетный армагеддон. Мятежники полагали — стоит только дезорганизовать контролирующий, производственный и воспроизводящий механизмы, обречь созданных ими существ на вымирание, и время свое возьмет.
Вот что привиделось мне в последние часы перед прибытием — миллионы биоробов остались без загрузки, без конкретного дела, без ежедневного пайка и крова. Кто может сказать, как скоро они разбрелись по планете в поисках пищи? Мыкались высокоинтеллектуальные, но узкие специалисты, опытные техники, мастеровитые работяги. Высокообразованные, элитные биокопии, представители среднего класса, нижние разряды, несчастные ублюдки гибли тысячами. Кому они теперь были нужны: программисты, моряки, члены экипажей безатмосферных кораблей, персонал исследовательских центров, менеджеры, конструкторы, рабочие с турбодизельных, кабельных, ракетостроительных заводов. Безропотно ложились в землю шлюхи, выведенные на потребу высшим существам.
Я пытался отогнать видения.
Напрасно!
Это были страшные картины. Они вцепились прочно — не отвернешься, не выбросишь из памяти! Временами, чтобы отвлечься, я пытался вообразить, как они выглядели, эти архонты?
Хвостатыми пещерными динозаврами — вот кем они были, эти сволочи! И стулья изготавливали под стать себе, с прорезями в спинках, чтобы было куда хвост просунуть. От них хордянам по наследству досталась и любовь к фигурам и соединениям типа «ласточкин хвост».
Миллионами умирали в инкубаторах птенцы — подыхали на глазах у нянечек и технологов по воспитанию, созданных заботиться о подрастающем поколении, выращивать его, пестовать… Что творилось в их сердцах? Сходили ли они с ума при виде погибающих цыплят, или по-прежнему тупо и безостановочно закладывали полученные после обязательного спаривания яйца в ячейки термостатов? Кто может ответить на этот вопрос? Вспыхнула ли в чьем-нибудь искусственном сердце искорка жалости? Кто и когда первым вырвался из тисков впечатанного в гены кода? Скорее всего, на это бессознательно отважились особи из самых нижних, приписанных к сельскохозяйственным фермам, разрядов. Первые беглецы, они, следуя заложенной программе, отправились осваивать новые земли, распахивать целину, сажать пальмы — то есть, заниматься тем, к чему были предназначены изначально.