-- Это интересно. Я любил рассматривать старые атласы.
-- Если в типографии не обманут, зто будет хоро- ший атлас. Красивый. Я вам подарю.
-- Спасибо, -- сказал профессор, -- я постараюсь дожить. -- Он засмеялся и оттого закашлялся. При- шлось остановиться и переждать, пока он отдышит- ся. Лидочка решила больше не смешить старика. А то еще умрет. Ей было холодно. Просто било от холо- да, и надо было эту дрожь скрывать от Александрий- ского.
Впереди заблестела вода -- по обе стороны дороги. -- Пруды, -- сказал Александрийский. -- Здесь
система прудов, они устроены каскадом. Через весь парк. Только теперь они запущены... Простите, Лида, но я попросил бы вас остановиться -- мне что-то не- хорошо.
-- Конечно, конечно. -- Лидочка испугалась, по- тому что не знала, что делать с человеком, у которого грудная жаба, и ей стало страшно, что он может уме- реть, -- он был такой субтильный, хрупкий...
Они остановились перед каменными столбами во- рот; сами ворота из железных прутьев были распах
зг
нуты и покосились, -- видно, их давно никто не за- крывал.
От ворот дорога круто шла вверх.
-- Лучше всего, если вы, Лидия, оставите меня здесь, -- с трудом произнес Александрийский. -- Я обопрусь об этот столб. И буду терпеливо ждать помо- щи. Вам меня в эту гору не втащить.
-- Нет, что вы! -- возразила Лидочка, но она уже понимала, что старик прав. -- Я вам дам мое паль- то, -- сказала она. -- Вы его накинете на голову и плечи и будете дышать внутрь. Так значительно теплее.
-- Не надо, вам оно нужнее.
-- Я все равно побегу, -- сказала Лидочка. -- И не спорьте со мной.
Но ей не удалось исполнить свое намерение, пото- му что наверху, на вершине подъема, куда стремилась дорога, сверкнул огонек. Рядом с ним второй -- они раскачивались, будто были прикреплены к концам ка- челей.
-- Смотрите! -- воскликнула Лидочка. -- Это лю- ди. Это нас ищут, да?
-- Я хотел бы надеяться, -- сказал Александрийс- кий с неожиданной тяжелой злостью, -- что кто-то спохватился. И даже послал за нами сторожа.
-- Эй! -- закричала Лидочка. -- Идите сюда! -- Эй-эй! -отозвалось сверху, и дождь не смог
поглотить этот крик. -- Потерпите! Мы идем! И еще через минуту или две донесся топот быст- рых крепких ног -- с горы бежали сразу человек де- сять. Никак не меньше десяти человек, хотя, конеч- но же, Лидочка в мелькании фонариков и "летучей мыши", которую притащил молодой человек с краси- вым лошадиным лицом, не могла сосчитать или даже увидеть толком всех, кто прибежал за ними из сана- тория.
"авло, большой, теплый, принявшийся согревать в ладонях совсем закоченевшие пальцы Лидочки, сбивчиво объяснял, почему помощь не пришла сразу, а его перебивала Марта, которая держала зонтик над головой Александрийского. Оказывается, когда гру- зовик тронулся, Марта почему-то решила, что Лидоч- ку поместили в кабину, потеснив Александрийско
33
го, -- почему она так подумала, один Бог знает. А "авло вообще был убежден, что Лида сидит в грузо- вике у заднего борта и потому ему не видна. А что касается Александрийского, то абсолютно все были убеждены, что он благополучно восседает в теплой кабине.
Каково же было всеобщее удивление, когда по приезде в Узкое обнаружилось, что в кабине находит- ся подружка чекиста Алмазова, а ни Александрийс- кого, ни Лидочки в грузовике нет. Алмазов вел себя нагло и утверждал,что попросил Александрийского перейти в кузов, потому что его подруга Альбина ак- триса и вынуждена беречь голос. А когда Марта воз- мущенно заявила,что Александрийский тяжело бо- лен, Алмазов лишь пожал плечами и ушел. Грузовик к тому времени успел умчаться в гараж, так что добровольцы во главе с Мартой отправились спасать Александрийского и Лидочку пешком.
Лидочка была так расстрогана появлением шум- ной компании спасателей, что не смогла удержать слез; "авло заметил, что она плачет, и стал гладить ее по мокрому плечу и неловко утешать; Марта отст- ранила его, тут же вмешался толстый Максим Исае- вич, который сказал, что у него две дочки на выданье и он знает, как успокаивать девиц, а Александрийс- кий ожил и стал рассказывать, как Лидочка спасала его. Никто не произнес имени Алмазова и не сказал ни слова упрека в его адрес. Правда, все смеялись, когда Александрийский, задыхаясь, поведал, как Ли- дочка пыталась спрятать его внутрь лимузина, а шо- фер из ОГПУ готов был отстреливаться, чтобы не пус- тить их в машину.
Тем временем "авло и молодой человек с лоша- диным лицом, который представился Лиде как поэт Пастернак, сплели руки, как учили в скаутских отря- дах, чтобы Александрийский мог сидеть, обняв рука- ми своих носильщиков за шеи. Всем было весело, и Лидочка тоже смеялась, потому что все изображали караван, который идет к Эльдорадо. Дорога в гору бы- ла очень крутая, и "авло с Пастернаком выбились из сил, но не хотели в том признаться. На полдороге их встретили молодые, похожие друг на друга братья Ва- виловы -- один физик, второй биолог, которого Ли
34
дочка знала. Ему очень нрави,лись Лидочкины аква- рели, и он уговаривал ее уйти к нему, но Григорьев сказал, что только через его труп. Братья Вавиловы сменили "авло и Пастернака.
Еще пять минут, и у высокой крепкой белой церк- ви подъем закончился. Справа, за открытой калит- кой, голубым призраком, открывшим множество жел- тых глаз, лежала двухэтажная усадьба, с центральным портиком. Справа от них был подъезд, к которому ве- ла дорожка, по сторонам горели электрические, на столбах, фонари.
Высокая дверь в дом была открыта. За ней толпи- лись встречающие.
Казалось бы, событие не весьма важное -- забы- ли по дороге двух отдыхающих. Но почти все обита- тели Санузии в той или иной степени приняли учас- тие в их спасении. И доло было не столько в Лидочке и профессоре, как в возможности безобидным пос- тупком противопоставить ссбя чекисту и его дамоч- ке. "ла мирная политическая демонстрация, и если Алмазов увидел ее и понял ес значение -- вида он не подал.
Еще минуту назад была глубокая ночь, была пустыня и невероятное одиночество, словно Лидочка вела Александрийского через полуостров Таймыр.
И вдруг -- словно поднялся занавес! Тяжелая дверь отворилась им навстречу.
За дверью, из которой пахнуло теплом и вкусным запахом чуть подгоревших сдобных пышек, толпи- лись люди, видно волнованшиеся за их судьбу. Полная кудрявая рыжая жснщина в белом халате взволнован- ной наседкой накинулась на Александрийского, и его тут же понесли, хоть он хотел стать на ноги и сам идти, -- направо, где за двустворчатыми дверями го- рел яркий свст и был виден край зеленого биллиард- ного стола, а Лидочка попала в руки другой медич- ки -- курносой, маленькой, с талией в обхват двумя пальцами. Одной рукой она стащила с Лидочки про- мокшую и потерявшую форму черную шляпку, кото- рую и без того пора было выкинуть, другой -- словно опытный птицелов -- накинула на нее махровую про- стыню, точно такую, как была дома, в Ялте, и забы
35
лась, как и многие другие удобные и приятные для жизни вещи. Потерявшую возможность видеть и слы- шать Лидочку тут же куда-то повели, она чувствовала, как поскрипывает паркет, -- затсм началась лестни- ца. От простыни пахло лавандой. Скрипнула дверь...
Простыня съехала, и Лидочка зажмурилась от яр- кого света. Она была в нсбольшом, узком врачебном кабинете -- вдоль стены низкая койка с валиком вместо подушки и клеенкой в ногах. Возле нее табу- рст, а дальше, к окну, стол с толстым, исписанным до половины, в черном коленкоре журналом.
-- А ну, немедленно ложитесь! -- вссьма агрессив- но приказала девица Лидочке: девица была не увере- на в себе и боялась неповиновения.