— Каннибализм! — с ужасом произнесла Кэрол.
— Естественно, — утешил ее Оп. — В те безыскусственные первобытные деньки в подобной ситуации не было ничего особенного. Но, разумеется, вам этого не понять. Ведь вы ни разу не испытали настоящего голода, верно? Такого, чтобы кишки сводило, чтобы совсем иссохнуть… — Он умолк и обвел глазами зал. — Наиболее утешительный аспект этой культуры, — продолжал он, — заключается в изобилии пищи. В старину у нас была чересполосица: ухлопаем мастодонта и едим, пока нас не начнет рвать, после чего опять едим и…
— На мой взгляд, — предостерегающе сказал Дух, — эта тема не слишком подходит для разговора за столом.
Оп поглядел на Кэрол.
— Во всяком случае, вы должны признать, — объявил он, — что я прямодушен. Когда я имею в виду рвоту, я так и говорю: «нас рвало», а не «мы срыгивали».
Подошел официант и почти швырнул на стол бутылку и ведерко со льдом.
— Горячее сейчас закажете? — спросил он.
— Мы еще не решили, будем ли мы питаться в этой подозрительной харчевне. Одно дело тут нализаться, и совсем другое…
— В таком случае, сэр… — Официант положил перед ними счет.
Оп порылся в карманах и вытащил деньги. Максвелл придвинул бутылку и ведерко поближе и начал раскладывать лед в рюмки.
— Но мы поужинаем тут? — спросила Кэрол. — Если Сильвестр не получит бифштекса, который вы ему обещали, я ничего не гарантирую. И ведь как терпеливо и благонравно он ведет себя, несмотря на все эти аппетитные запахи!
— Ведь он уже скушал один бифштекс! — напомнил Максвелл. — Сколько еще он способен их сожрать?
— Неограниченное количество, — ответил Оп. — В старину такое чудовище в один присест уминало лося. Я вам когда-нибудь рассказывал…
— Думаю, что да, — поспешно сказал Дух.
— Но бифштекс был пережаренный! — запротестовала Кэрол. — А он любит их с кровью. И к тому же совсем крохотный!
— Оп, — попросил Максвелл, — верни официанта. У тебя отлично получается. Твой голос словно создан для этого.
Оп взмахнул могучей рукой и взревел. Потом подождал немного и снова взревел, но опять безрезультатно.
— Он меня игнорирует, — проворчал Оп. — А может быть, это вовсе и не наш официант. Я их, макак, не различаю. Они для меня все на одно лицо.
— Не нравится мне сегодняшняя публика, — сказал Дух. — Я посматриваю по сторонам. Что-то назревает.
— А чем они плохи? — спросил Максвелл.
— Слишком много слизняков из английской литературы. Обычно они сюда не заходят. Завсегдатаи здесь временщики и сверхъестественники.
— Ты думаешь, из-за Шекспира?
— Возможно, — согласился Дух.
Максвелл передал рюмку Кэрол, а другую подвинул через стол Опу.
— Как-то неудобно, что вы остаетесь ни при чем, — сказала Кэрол, обращаясь к Духу. — Ну понюхайте хотя бы!
— Пусть вас это не тревожит, — вмешался Оп. — Этот субъект напивается до розовых слонов одним лунным светом. Он может танцевать на радуге. У него перед вами масса преимуществ. Например, он бессмертен. Духа ведь ничем не убьешь.
— Ну, не знаю, — сказал Дух.
— Я не понимаю одного… — сказала Кэрол. — Вы не рассердитесь?
— Пожалуйста, не стесняйтесь!
— Вы сказали, что не знаете, чей вы дух. Вы пошутили или это правда?
— Это правда, — ответил Дух. — И поверьте, весьма неприятная. Я чувствую себя крайне неловко. Но что поделаешь — забыл! Из Англии — это я, во всяком случае, знаю твердо. Но фамилию вспомнить никак не могу. У меня есть подозрение, что и остальные духи…
— У нас тут нет других духов, — сказал Максвелл. — Контакты с духами, беседы, интервью — это сколько угодно, но ни один дух, кроме тебя, не захотел жить среди нас. Почему ты это сделал, Дух? Пришел к нам, я имею в виду.
— Он прирожденный аферист, — заметил Оп. — Всегда высматривает, где чем можно поживиться.
— Ну, положим! — возразил Максвелл. — Что, собственно, мы можем дать духу?
— Вы даете мне, — сказал Дух, — ощущение реальности.
— Какова бы ни была причина, я очень рад, что ты пришел к нам, — сказал Максвелл.
— Вы трое — уже давние друзья, — задумчиво произнесла Кэрол.
— И вас это удивляет? — спросил Оп.
— Да, пожалуй… Я сама не очень понимаю, что, собственно, имела в виду.
В противоположном конце зала послышалась какая-то возня. Кэрол и Максвелл обернулись на шум, но не смогли разобрать, что там происходит.