— Совсем ничего? Вообще никакого плана?
— Я много думал, — сказал Снупи, — и все наши тоже. Мы держали совет, говорили долго, думали очень упорно, но ничего предложить не можем. Мы здорово боимся, что вы погибнете.
Дункан повернул голову и взглянул на Конрада.
— Мы найдем способ, милорд, — ответил тот.
— Да, конечно, — согласился Дункан.
Он подумал, что, может быть, это была одна из страшных шуток маленького народа. Шутка или жестокая правда?
— Тем не менее, — продолжал Снупи, — мы сделаем для вас все, что можем. Мы уже нашли одеяло для леди Дианы, потому что ее легкое платье не защита от холода.
Вокруг костра сидело много членов маленького народа — гоблины, гномы, эльфы, духи и феи, но Дункан знал только одну, Нэн, баньши. Она сидела у самого огня, обернув себя крыльями. Ее глаза, такие черные, казались полированными драгоценными камнями, и блестели при свете костра под копной растрепанных угольно-черных волос.
Дункан пытался понять выражение их лиц, но не мог. Дружелюбия он не видел, но и ненависти тоже. Все просто сидели и ждали. Может, наблюдали за тем, что делают люди.
— Эти линии, что окружают нас, — сказал Конрад, — конечно, не вся орда.
— Нет, — подтвердил Снупи, — основная орда за топью, к западу от нее, движется по берегу на север.
— Чтобы запереть нас с запада?
— Вероятно, нет. Дух следил за ними.
— Разве дух с вами? Где он сейчас?
Снупи махнул рукой.
— Где-нибудь следит. Он и Нэн — наши глаза. Они стараются хорошо информировать нас. Я надеялся, что придут и другие баньши. Они были бы очень полезны. Но пришла только Нэн.
— Ты говоришь, что основная орда не станет блокировать нас с запада. Почему ты так считаешь?
— Дух думает, что они завтра или послезавтра пойдут дальше на север, оставив западный берег, прямо через нас. А почему ты заинтересовался? Ведь через топь вам не пройти. Там ил, глубокие омуты, зыбучие пески. Никто в здравом уме не полезет туда. Там есть бездонные места, и вы узнаете об этом, только когда попадете в них и вас засосет. Нет ни одного шанса выбраться из топи живым.
— Посмотрим, — сказал Конрад. — Если это будет единственная возможность — рискнем.
— Если бы Хуберт был здесь, — вздохнул Дункан. — Диана могла бы патрулировать вместе с духом и Нэн. Лишняя пара глаз.
— Кто это — Хуберт?
— Грифон Дианы. Он куда-то исчез, когда замок рухнул.
— Боюсь, его уже не найти, — покачала головой Диана.
— Мы все-таки посмотрим, — обещал Снупи. — Мы постараемся восстановить все, что вы потеряли.
— Мы потеряли абсолютно все, — уточнил Конрад. — Одеяла, посуду, пищу.
— Это не проблема, — сказал гоблин. — Кое-кто из наших уже работает над кожаной одеждой для миледи. То платье, которое на ней, не годится для такого образа жизни.
— Это очень великодушно с вашей стороны, — поблагодарила Диана. — Я просила бы вас еще об одной вещи: об оружии. Мой боевой топор пропал.
— Насчет боевого топора не знаю, — ответил Снупи, — но что-нибудь другое можно. Меч, например. Я знаю, где его взять.
— Это было бы просто замечательно.
— Не знаю, какая вам польза от всего этого. Вы в западне. Я считаю, выбраться из нее невозможно. Когда орда решит двинуться, она раздавит вас, как кисть винограда.
Дункан оглядел сидевших у костра. Они кивали головами в знак согласия со Снупи.
— За всю свою жизнь не видел такой кучи трусов, — презрительно фыркнул Конрад. — Черт побери, вы готовы сдаться, даже не пытаясь что-нибудь сделать. Почему же вы не уходите? Мы обойдемся и без вас!
Он повернулся и ушел в темноту.
— Извините моего друга, — сказал Дункан сидящим у костра. — Он не из тех, кто спокойно принимает поражение.
За костром из-за дерева выглянула чья-то фигура, постояла и снова нырнула обратно. Дункан поспешил туда.
— Эндрю, что с тобой? Что случилось?
— Что вам нужно? — Жалобно спросил Эндрю.
— Я хочу поговорить с тобой. Ты ведешь себя, как капризный ребенок. Пора кончать с этим.
Эндрю вышел из-за дерева. Дункан подошел к нему.
— Ну? Что тебя гложет?
— Вы знаете.
— Да, пожалуй. Давай поговорим об этом.
Свет костра не доходил до них, и Дункан не мог видеть выражения лица отшельника.
— Вы помните, как ночью мы разговаривали в моей келье? Я рассказывал вам, как пытался стать отшельником, как читал отцов церкви, смотрел на пламя свечи, и все это оказалось напрасным. Я говорил вам, что провалился как отшельник и явно не стану хоть сколько-нибудь святым. Я много чего говорил вам, потому что был очень опечален. Нелегко человеку потратить большую часть жизни на какую-нибудь профессию, и в конце концов убедиться, что все было зря, что все надежды и мечты унесены ветром.