Стена, выложенная верхними частями черепов, действительно производила жуткое впечатление, стоило лишь подумать, сколько мёртвых людей понадобилось для её инкрустирования. Группа исследователей возвращалась в коридор подавленная и притихшая. Что-то мелкое и быстрое вдруг проскочило мимо них и скрылось в дальней норе; все невольно прижались к холодной стене.
– Ничего страшного, – «успокоила» народ Мила. – Это собачка, их тут много.
– Собачек?! – воскликнули экскурсанты.
– Да. Такая странная порода, но они не нападают на людей. Я в первый раз чуть не умерла от страха, когда она проскочила, но Георгий Петрович упоминал о них в записках.
Так мы остановились на середине XIX века. Острог становится «Жёлтым домом», – отчего-то в России было принято красить психбольницы в жёлтый цвет. После Октябрьской революции большевики преследовали верующих, поэтому в начале XX века, эпоха старообрядцев завершается: они не смогли существовать даже тайно. Однако подземелье продолжает жить своей жизнью. Собачку вы уже видели, а чтобы все могли посмотреть на остальных обитателей, есть прекрасный зал, который мы называем «Зоопарк» или «Зверинец», потому что там можно наблюдать местную фауну.
Зал, в котором очутились экскурсанты, был самым большим среди тех, в которых они побывали. Любопытно, что вода здесь находилась не вровень с полом, а чуть выше, и её переливанию препятствовала не высокая, но очень длинная стенка, слегка напоминающая парапет набережной, щедро вымазанный красной глиной, с которой группа уже встречалась. Мила указала, в какую сторону направлять свет фонарей, и вода вспенилась от падающих предметов. Неожиданный шум испугал уже привыкших к тишине экскурсантов.
– Мы наблюдаем бегство местных лягушек, – с улыбкой прокомментировала Мила. – Они поначалу боятся яркого света, но быстро привыкают.
И действительно: стало заметно, как скользкие тела выползают на край бассейна.
– Как и всякие лягушки, они питаются насекомыми, но этот вид ещё более прожорливый. Кроме медведок и червей, живущих в почве, они не прочь полакомиться рыбой.
– Разве лягушки едят рыбу? – не поверил Макс.
– Да, они необычные: охотятся с помощью длинного языка с липучкой, как, скажем, у геккона. Видите вон ту толстуху, словно глядящуюся в воду?
Народ сфокусировал свет на большой лягушке, – всё её внимание поглотила тёмная вода. Хлюп! – и во рту хищницы оказалось светлое трепещущее тельце.
– Поймала! – торжествующе сообщила сталкер.
– Кого? – пробурчал Лёха.
– Редкая разновидность слепоглазки; эта рыба почти ничего не видит и ориентируется благодаря сигналам, которые посылает вокруг себя, как летучая мышь. Очень оригинальная пещерная фауна.
– Здесь есть летучие мыши?.. – вздрогнула Дина.
– К счастью, нет.
Внезапно кто-то с повизгиванием выскочил из темноты и стал хватать вылезших на сушу лягушек; вода в бассейне снова вскипела из-за маленьких ныряльщиц. Быстроногие налётчики похватали зазевавшуюся добычу и исчезли во тьме.
– Собачки, что ли? – спросил поражённый скоростью передвижения Дмитрий.
– Они самые – подтвердила Мила. – Прекрасная иллюстрация для учебника биологии по теме «пищевая цепочка в природе». Иногда в подземелье попадают крысы, и собачки успешно с ними воюют. Правда, существуют хищники, которые ухитряются ловить собачек, но лично я их не видела.
– Откуда ж вы это знаете? – ухмыльнулся Лёха, но настоящего гида таким вопросом не собьёшь:
– Манычев писал, и косточки встречались. Пока идём к следующему объекту, я расскажу, как открытие новых видов повредило Георгию Петровичу.
Я уже говорила, что он с доверием относился ко всем деятелям науки и, наверное, зря. Манычев не был биологом, поэтому ему требовались профессиональные консультации, чтобы понимать, с чем он сталкивается в тёмных коридорах. И вот однажды он принёс рыбку-слепоглазку одному ихтиологу, а тот чуть с ума не сошёл, когда обнаружил вид, который встречается только в пещерах американского континента. Ихтиолог потребовал, чтобы Георгий Петрович немедленно отвёл его в рыбное место, но последний не торопился, видимо опасаясь за неприкосновенность заповедника. По слухам, возникшим в своё время в университетской среде, именно ихтиолог донёс в КГБ на Манычева, – в те времена «проявление бдительности» встречалось нередко.