– Рыбник! – воскликнул Крымов. – Вы помните, как в «Тиле Уленшпигеле» рыбник донёс на родителей Тиля, а потом оказалось, что он настоящий маньяк-убийца?
– Я помню, – отозвалась Дина.
– Караул, маньяки! – завопил Лёха, и тут же заржал над своей шуткой. В ответ по закоулкам пробежалось эхо, отчего Дмитрию стало не по себе.
Макс, вероятно, считал себя по жизни скептиком, потому что спросил с недоверием:
– Откуда здесь, по-вашему, это зверьё? Что-то не вяжется с законами эволюции.
– А вот и нет! – возразила Мила. – Георгий Петрович обосновал появление странных животных, и теперь всё, как в аптеке.
Санкт-Петербург – город, построенный не только на болотах, но и на граните. Здесь его множество, а гранит имеет естественный радиационный фон. Мало того: Пётр Первый основал наш город на стыке Балтийской платформы и Русского щита. На границе этих естественных геологических разломов на поверхность выплёскиваются радиоактивные радоновые газы – продукты распада урана и тория. Вы, вероятно слышали, что в Ленобласти много залежей сланца – тоже радиоактивного. Петербург спасается от высокого фонового уровня дождями, – они мешают выходу газа на поверхность, однако под землёй концентрация радона выше, чем на поверхности.
– Это что: мы сейчас подвергаемся облучению? – заволновалась Дина. – Я не хочу облысеть.
– Нет, для этого нужно долго жить в катакомбах: речь идёт о длительном воздействии радиации.
– Так к чему эта лекция? – не унимался Макс.
– К вопросу об эволюции. Дарвин считал одной из движущих сил эволюции мутацию. Мутация – это быстрое и, чаще всего, непредсказуемое изменение вида; радикальный и не всегда полезный толчок в развитии. Радиация – естественный импульс для мутации живого существа.
– Грубо говоря, мы столкнулись с радиоактивными монстрами? – уточнил Макс.
– Очень грубо говоря, – улыбнулась Мила, – но мысль верная.
Свой вопрос решил задать и Дмитрий:
– Если следовать вашей логике, Манычев мог бы сделать величайшее научное открытие, но ему мешали интриги и преследование кагэбэшников?
– Я понимаю, о чём вы, – кивнула головой девушка. – Георгий Петрович не был бойцом, как Солженицын, скорее, он был книжным червём, профессором Плейшнером. Но согласитесь, что он сделал всё, чтобы его труды попали в руки честных людей. Если бы советское научное общество было готово принять его дар, возможно, что он стал бы видным учёным и даже – академиком. За открытия в биологии и в шифровальном деле, за новое слово в теории эволюции, в конце концов, он заслуживал учёной степени. Думаю, мы не встретим морлоков во плоти, но, как подсказывает логика, они – потомки жителей подземелья, беглых каторжников и, вполне возможно, что и сумасшедших. Получив определённую дозу облучения, они превратились в каких-то новых существ.
– А почему мы их не увидим? – возмутился Лёха. – Этих уродов? Денежки-то плачены за ужастики!
– Ужастики ещё будут, не переживайте. Морлоки – скрытное племя; подозреваю, что многие из них отвыкли от света. Не думаю, что встреча с ними выйдет радушной, поэтому обойдёмся без лишних эксцессов, тем более, что скоро мы побываем в ещё одной необычной комнате, но, чтобы туда попасть, нужно потрудиться.
Где прячется страх?
Коридор ощутимо пошёл вверх; Мила неутомимо вела за собой группу.
– Совсем скоро мы вновь выйдем на поверхность и переберёмся со Второго Адмиралтейского острова, на котором мы находимся, на Коломенский. Нам предстоит небольшое путешествие по воде через Мойку.
Вид на мост и особняк Храповицкого
Не успели все удивиться, как сталкер отворила очередную дверь и ступила прямо на маленький плот, к которому была привязана довольно внушительная шлюпка. Крымов с удовольствием выбрался на воздух и отметил, что небо уже совсем прояснилось и ждёт-не дождётся рассвета.