После небольшой паузы она продолжила:
– Но я всё-таки могу раскрыть вам, что здесь написано…
Что-то жуткое раздалось вдруг над головами экскурсантов; оно возникло где-то в глубине катакомб, стремительно докатилось до них, отразилось от гранитной плиты и скрылось в «Саду корней». Более всего этот звук походил на рёв огромного, но далёкого зверя: «О-а-а-а-о!» Все онемели, а Мила спокойно произнесла:
– Это крик морлока. Сейчас ровно час ночи.
Народ посмотрел на свои мобильники; связь под землёй не работала, но часы показывали один час. Дмитрию показалось, что мимо них прошла волна свежего воздуха, и подземелье ожило, словно кто-то включил, наконец, громкость. Тихий прерывистый свист, хлопанье далёких дверей, водяная капель, и другие непонятные звуки вдохнули жизнь в непроглядную тьму. Это было так неожиданно и поразило присутствующих не меньше жуткого вопля.
– Крик морлока раздаётся в час ночи и в пять тридцать утра. Наша экскурсия рассчитана таким образом, что второго крика мы уже не услышим. Предполагается, что мы улавливаем голосовой сигнал о конце и начале работы станций метро.
Объяснение вышло таким парадоксальным, что Крымов не сразу осознал его:
– Этот вопль раненого слона – всего лишь сигнал работникам метро? Сирена?
– Конечно, нет. Манычев считал, что подземные жители криком обозначают самый активный период своего существования. Как фабричный гудок у людей, но его издаёт живое существо. Исследователь решил назвать его Ревун, но никто из людей никогда не видел его во время исполнения сигнала.
– И сейчас эти уроды попрутся на работу? – захихикал Лёха.
– Они попрутся на охоту, – в тон ему ответила сталкер.
Помолчали.
– Вы говорили о расшифровке слов на плите, – подсказала Дина.
– Ах, да. Из этого послания Манычев узнал, что подземелье имеет продолжение на другом берегу Невы. И он нашёл его.
– А что тут за крест? – спросил любознательный Макс.
Мила чуть задержалась с ответом:
– Скорее всего, послание заканчивается словами: «Да пребудет с нами Господь Бог!». Надо сказать, что в конце экскурсии мы встретим ещё одну гранитную плиту с надписями, которая сохранила для нас удивительный сюрприз. А сейчас мы должны двигаться вперёд, чтобы не нарушать график.
Старообрядческий крест
Спустя некоторое время в коридоре вместо земляных стен стали попадаться каменные. Мила так прокомментировала изменение ландшафта:
– Не удивляйтесь, если увидите части труб: подземелье соприкасается и с теплотрассой, и с канализацией, и с фундаментами домов. Настало время узнать, кто был создателем наших катакомб.
Группа повернула направо и оказалась перед широкой подземной дорогой, пол, стены и потолок которой были выложены округлыми камнями, отчего казалось, что путь лежит через огромный средневековый подвал.
– Дамы и господа, мы находимся в самой старой части катакомб, прямо над нами – Двенадцатая и Тринадцатая линии. Во время строительства северной столицы Пётр Первый решил превратить Васильевский остров в подобие Венеции и поручил светлейшему князю Меншикову вместо улиц построить на острове каналы. Александру Даниловичу эта затея не нравилась, поэтому он потихоньку воровал казённые деньги и саботировал великие раскопки. В конце концов, каналы были вырыты, но… только до Тринадцатой линии. На строительстве Санкт-Петербурга трудились рабочие со всей России, и смертность в те годы просто зашкаливала. Причиной тому были тяжкий труд, плохие условия жизни и болезнетворный климат здешних мест. Сейчас на территории города уже не осталось болот, а раньше они были повсюду.
Дмитрий заметил, что, благодаря каменному обрамлению дороги, появилось слабое эхо. Однако стены вовсе не были сплошными, – встречались дыры, норы и проломы, хотя у него не было никакого желания совать любопытный нос в непроницаемую темноту.