И природы дланиСвет кропит осенний…Вслед за увяданьемБудет воскресенье!
Антоновские яблоки
С замираньем сердца солнца ждали мы.Первый лучик ярко заалелНад степными болдинскими далями.Сад встряхнулся и повеселел.
Рассвело. Тепло почти по – летнему,Только позолота на листах.Разгулялись яркие отметиныСвета на дорожках и прудах.
Облака купают косы белыеВ неоглядном лоне синевы.Яблоки антоновские спелыеПадают в объятия травы.
Выберу большие, желтобокие,Кисловатой мякоти вкушу,Напитаюсь солнечными сокамиИ по саду тихо поброжу.
Пошепчусь я с клёнами, берёзами,Душу без утайки обнажу.Не стихами, так хотя бы прозоюО своей любви им расскажу.
Листьев невесомые корабликиПлыть пущу по быстрому ручью.Вновь отведать болдинские яблокиСяду на дерновую скамью:
Наливные, аппетитно хрусткие —Средоточье вдохновенных сил.И по вкусу, и по духу русские —Вот за что их Пушкин так любил!
Сельское утро
Солнце на холстине синевы.Чуть колышутся, проснувшись, нивы.Слышен шелест шёлковой листвы —Шепчутся взволнованные ивы.
У природы лживых нет речей:Всё здесь просто, чисто и красиво.Пред иконой болдинских полейПриклонюсь смиренно, молчаливо.
На душе покой. Вдали МосквыПомолюсь я в сладостном забвеньеИ прощу завистливой молвыЗлобное, но тщетное шипенье.
Музыка Шопена в Болдинском парке
Когда гляжу, как листья жёлто – красныеС деревьев падают на воду тёмную,Волнуя гладь озёрную атласную,Я слышу музыку Шопена томную,Задумчивую, чувственную, страстную.
В её аккордах – радости, страдания,Превратности любви и наслаждения,Несбыточные тайные мечтанияИ жизнь души, не знающая тления,И красота, и бренность Мироздания.
Пушкиногорье
Зимний вечер в Михайловском
Стоят заиндевелые берёзкиУ Сороти вдоль белых берегов.Играют дивно радужные блёсткиНа волнах распушившихся снегов.
В саду, в застылой липовой аллее,Сгущается лиловый строй теней,И облака – ожившие камеи —Глядят на землю через вязь ветвей.
В Михайловском нисходит зимний вечер.Сугробы голубеют под окном,И солнце алым светом издалечеСтруится в невысокий барский дом,
Где Пушкин некогда, усевшись на диване,В морозных синих сумерках читалСвои стихи любимой старой няне,И огонёк свечи слегка дрожал
От звуков голоса его певучих.Сияла ярко творчества звезда…Мелодии прекрасных тех созвучийВсё явственней слышны нам сквозь года.
Поёт доселе пушкинская лира!Душою гений жив, он с нами, здесь!И не умолкнет до скончанья мираЕго стихов живительная песнь.
Пушкин и его Муза
Поэт молчал. Им овладелоВиденье женщины прекрасной —И робкой, и предельно смелой,И целомудренной, и страстной.
Близка и далека безмерно,Она казалась в лунном светеПочти земной и эфемерной,Живущей на иной планете.
В ней – радость дня и нежность утра,Грусть вечера, томленье ночи.Наивно, как дитя, и мудроОна взглянула прямо в очи.
Поэт узнал её, и МузаДохнула в сердце дерзновенно.Молчанья разрешились узы,Кровь бурно заиграла в венах,
И песня сердца зазвучалаНе на заказ, не на потребу…Поэта Муза вдохновлялаПослушницей прекрасной Неба.
Пруд в Петровском
Усадебный старинный прудИ островок уединенья —Любви бесхитростный приют…Лирического вдохновеньяРучьи берут своё началоВ именье славных Ганнибалов —В Петровском… Тишина. Простор.Вдали от гомона столицыЗвучат над чашами озёрЛишь струны пушкинской цевницы.
Май в Тригорском
Парк в Тригорском празднует веснуЗвонким щебетом небесных птах.И подобен терпкому винуАромат черёмух. На прудах —
Облака весенних конфеттиИз легчайших белых лепестков.Чайка величавая летитНад водой посланницей веков.
Незабудок синих островкиВ нежно – изумрудных струях трав —Нотки поэтической тоскиВ серенаде пушкинских дубрав.