1. указать, какие из рукописей Хлебникова у Вас имеются в сохранности, 2. как и поскольку могут быть найдены и возобновлены исчезнувшие, 3. как и в какой мере они были использованы Вами и сообразно с этим рассчитаться за вычетом тех „благодеяний“, какие ему были Вами оказаны…»[146]
Жестокие слова о нравственном и физическом уродстве Маяковского были вызваны заключительными строками «Зангези»:
Поистине мистическое провидение Хлебниковым и собственной смерти, и грядущих «поэтических» самоубийств…[148]
Продолжение письма Н. Пунину: «Получил извещение, что „Зангези“ приобретен Госиздатом, и теперь у нас имеется возможность издать „Доски судьбы“. Я собрал материал к ним и посылаю Исакову П. К., чтобы он их пустил в набор, и скоро, можно надеяться, они выйдут.
Боюсь, чтобы Госиздат не замариновал „Зангези“, для чего необходимо что-либо предпринять, то есть кому-либо затребовать известное количество экземпляров.
Если вы наберете, как думали, денег больше 100 миллионов, то присылайте их, я должен поехать скоро в Москву делать „Доски судьбы“, а может быть, и еще кое-что удастся выпустить.
Послал вам „Азбуку неба“, которую приготовил друзьям, не надеясь на то, что скоро удастся ее напечатать. Мне, по всей вероятности, к зиме придется искать службу, ибо есть будет нечего, а также носить. Как полагаете, не мог бы я рассчитывать на мастерскую в Академии и кормит ли она? Вместе с тем мечтается завести будетлянский угол, чтобы можно было бы хорошо поработать.
Я теперь не имею понятия об укладе Академии, но, по всей вероятности, мало отличимо от того, когда я там учился. Принципиально я ее, конечно, не признаю по-прежнему, но, может быть, теперь с этим посчитаются коллеги и допустят сносное существование, к тому же я утратил воинственный пыл и мне бы хотелось не воевать, а просто серьезно, не спеша работать, не обращая ни на кого особенного внимания.
Там ли С. К. Исаков и имеет ли отношение к Академии?
Будетлянские идеи, по существу, неоспоримы, но могут вызывать страшные споры в поисках последовательного и логического подхода к их предложениям, который теперь почти всегда возможен к пройденным.
Напишите по этому поводу, что думаете. От вас давно писем нет. Что писали о Хлебникове? Пришлите. Кланяйтесь вашим женам и чадам от меня и моей сложной половины»[149].
Получить мастерскую в Академии художеств в Петрограде П. Митуричу не удалось, но в 1923 году он начал преподавать в московском Вхутемасе.
Из воспоминаний Петра Васильевича: «Я никак не мог выбраться из Санталова в Москву, где происходила кое-какая жизнь. Мне пришлось зимовать в Санталове. Это время я употребил на переписку крупных вещей Велимира, которые нужно было показывать в первую очередь и, где возможно, печатать. Оригиналы рукописей решил никому не давать, чтобы сохранить их. <…> По приезде в Москву я опять был принят Исаковыми. Продолжались попытки напечатать „Доски судьбы“. <…> Статьи „Досок судьбы“ не были Велимиром сложены или обозначены в порядке печатания, не было даже указания страниц и нам самим приходилось выяснять их порядок. Очень плохо разбираясь во всем, мы наделали массу грубейших ошибок даже в цифрах и формулах, несмотря на то. что все формулы были нами решены добросовестно. Для нас было ясно, что мы взялись не за свое дело. <…> Но кроме нас не было людей, которые бы с большей охотой и любовью делали бы это дело, и мы его делали как могли.
В Москву приехала Н. О. Коган из Витебска. Она была со мной в приятельских отношениях и вела со мной переписку. Оказалось, что она приехала вскоре после нашего отъезда с Велимиром из Москвы. Она вскоре узнала из Ленинграда о тяжелой болезни Велимира. Общаясь с Городецким, побуждала его к действию на помощь. Городецкий тянул, говоря, что никто не решится ехать в Санталово. Тогда она заявила, что первая поедет при первой материальной возможности. Это заставило С. Городецкого потолкаться где нужно и предпринять сборы. Коган общалась с Исаковыми. И вот общими усилиями исхлопотали место в больнице и некоторые средства на поездку за Велимиром, для чего собралось трое мужчин во главе с Сережей [Исаковым].
148
Конфликт Хлебникова с Маяковским стал (и остается по сей день) предметом многочисленных комментариев и нападок. В кругу Маяковского обвиняли Митурича в том, что он якобы поссорил Хлебникова с Маяковским, хотя факт пропажи рукописей никем не опровергался. В 1998 году в еженедельнике «Русская мысль» в связи с выходом в свет книги П. В. Митурича «Записки сурового реалиста эпохи авангарда» появились тенденциозные и недобросовестные инсинуации не только в адрес Митурича, но и Хлебникова. См.: В. П. Григорьев. Будетлянин. — М., 2000. С. 597–602.
149
П. Митурич — Л. Аренсу и Н. Пунину. 30 августа 1922 г. // В кн.: Н. Н. Пунин. Дневники. Письма. С. 153–154.