— Вася, не зевай! — крикнул я своему юному спутнику, указывая на убегающего пуховичка крачки. В этот момент птенчик достиг воды и, войдя в нее, уверенно поплыл от берега. Он отплыл уже метров пять или семь, когда, размахивая руками и разбрызгивая мелкую воду, мальчуган нагнал и схватил беглеца. И вот тогда произошел случай, которого я никогда не забуду. Хорошо известно, что болотные крачки, а среди них особенно крачка черная, смело ведут себя на гнездовых поселениях. С высоты они бросаются на непрошеного гостя и нередко, если в этот момент человек смотрит в противоположную сторону, успевают ударить его клювом в голову.
Но речные крачки на этот раз вели себя совершенно иначе. С криком летая все это время высоко в воздухе, они вдруг собрались в тесную группу, молча с большой быстротой спикировали почти до самой воды и в буквальном смысле этого слова облили моего спутника дождем помета.
— Дядя Женя! — завопил Вася. Он растерянно стоял по колено в воде и, смешно подняв к лицу руки, не знал, что делать. Его глаза, лицо, волосы, вся рубаха были заляпаны белыми кляксами.
Как ни жалок был вид Васи, но я не смог удержаться от смеха; не выдержав, наконец расхохотался и сам пострадавший. Однако наше веселье было прервано самым неожиданным образом.
— Давай сюда птенца да обмой лицо, — обратился я к мальчугану.
Вася, не открывая глаз, неуверенно подошел к берегу и протянул мне руку с пуховичком. Пока я надевал ему колечко на ногу и записывал номер, Вася приводил себя в порядок.
— Дядя Женя! — вдруг вскрикнул он совсем другим тоном, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. — Дядя Женя, лодка… — Ничего не понимая, я оглянулся назад — и обомлел. Далеко от острова на холодных, свинцовых волнах покачивалась наша пустая лодка. Свежий ветер, видимо, с каждой минутой отгонял ее все дальше от нашего берега.
Заночевать на маленьком открытом острове без огня и одежды, с больной ногой мне совсем не хотелось. Если даже к вечеру стихнет холодный ветер, то доймут комары — их здесь великое множество.
Что предпринять? А в это время мой спутник уже полез в воду и остановился лишь при моем оклике. Я знал, что он плохо плавает.
Вначале холодная вода обожгла мое тело, а минуту спустя я уже плыл, не ощущая холода и испытывая от купания огромное удовольствие. Ведь из-за больной ноги в это лето я купался впервые.
Купание абсолютно не отразилось на моем здоровье, а главное — я исполнил свое обещание и вернулся домой с сухими ногами. Только две недели спустя Вася развязал свой язык и разболтал по секрету, как на маленьком островке, защищая своих слабых птенчиков, его отделали речные крачки и как ветер отнес от берега нашу лодку.
Ну а теперь с прохладного севера на одну минуточку переместимся совсем в иную страну — в нашу Среднюю Азию.
Жаркий июньский полдень. Огненное солнце слепит глаза, обжигает кожу. Порой от невысоких барханных песков потянет слабый ветер. Но не свежесть принесет он, а пахнёт на вас горячим дыханием, как из раскаленной печи. Я медленно бреду с ружьем за плечами, направляясь к нашему лагерю, разбитому близ аула. Впереди безбрежная полупустыня с почвой, разрисованной глубокими трещинами, поросшей скудной серой растительностью. Невыносимая жара, нет тени, молчит притихшая природа. И вдруг при ярком свете я слышу громкий и хорошо знакомый мне крик ночного кулика-авдотки.
Я оборачиваюсь в том направлении и в тридцати метрах от себя вижу занимательную картинку. Среди ровной глинистой площадки, едва покрытой клочками низкорослой полыни, на корточках сидит казахский пастушок-мальчик. А против него, несколько раскрыв крылья — в позе угрозы, — стоит кулик-авдотка (птица величиной с голубя). Он то и дело с пронзительным криком срывается с места, бросается на мальчугана и бьет его клювом и крыльями в лицо, в голову, в спину. В такие минуты мальчик, видимо растерявшись, подбирает под себя босые ноги, пытается руками защитить лицо и голову от ударов авдотки, то, напротив, несколько овладев собой, старается поймать нападающую птицу. Это, однако, ему не удается.
Не понимая, в чем дело, я поспешно приближаюсь к месту происшествия и вижу в руках юного пастушка совсем маленького птенчика авдотки. Он покрыт густым дымчато-серым пухом, вдоль его спинки, четко вырисовываясь на светлом фоне, проходит черная полоска. Я беру птенца из рук пастушка, сую мальчику какую-то мелочь и показываю по направлению пасущегося стада. Он понимает меня без слов и, исполняя мое желание, быстро бежит по раскаленной почве туда, где пасутся его бараны.