К полудню мы въезжаем в маленький живописный поселок Серонеру. Это административный центр национального парка Серенгети, расположенный на высоте 1525 м над уровнем моря. Здесь среди рощи акаций, у подножий гранитных останцов, расположены управление национального парка, небольшой музей, отель «Серонера-Лодж», палаточный лагерь Сафари-кемп и жилые домики для сотрудников парка. Недалеко расположены также здания Научно-исследовательского института Серенгети и лаборатории имени Михаэля Гржимека.
Во время короткой остановки для ленча успеваем увидеть в непосредственной близости от домов несколько пасущихся буйволов, одинокого жирафа, небольшие группы газелей Томсона, антилоп, конгони и топи. В кронах акаций громко щебечут блестящие скворцы, рыжебрюхие, с сине-зеленым металлическим отливом головы и спины. По ветвям деревьев ловко перебегают древесные даманы, кору ствола деловито долбит красноголовый дятел.
От Серонеры направляемся на север, к границе с Кенией, где находится конечный пункт нашего сегодняшнего маршрута — отель Лобо. Вначале дорога пролегает вдоль речной долины, где густой галерейный лес плотной стеной окаймляет русло реки. Желтокорые акации перемежаются с пальмами-феникс и кустарниковыми зарослями. На одной из акаций неожиданно замечаем спокойно лежащего среди ветвей леопарда. Увидев, что мы остановились прямо под деревом, пятнистая кошка встает, потягивается и ловко сбегает по вертикальному стволу прямо к машине! Все невольно завинчивают окна, но леопард поспешно проходит мимо машины и через мгновение скрывается в густых приречных зарослях.
Перебравшись через мелководные речные рукава, попадаем в высокотравную древесно-кустарниковую саванну с разреженными рощицами зонтичных акаций. В тени одной из рощиц отдыхает семейство львов, такую группу обычно называют прайд. Все они истомлены полуденной жарой и спят, развалившись в самых живописных позах. В центре группы лежит громадный черногривый самец, вокруг дремлют пять львиц и полтора десятка разновозрастных львят. Некоторые львята сосут матерей, другие лениво играют друг с другом или с хвостом родительницы. А вдали, метрах в двухстах, также отдыхает еще один взрослый самец, которого, видимо, не допускает ближе черногривый хозяин прайда.
Здесь и там по саванне разбросаны буровато-красные холмики — это надземные сооружения термитов. Одни из них достигают двух и более метров в высоту и имеют форму причудливых башен. В таких термитниках можно найти их обитателей. Другие же термитники — полуразрушенные, в виде овальных холмиков, уже нежилые, и они постепенно сравниваются с землей.
Эта самка внимательно смотрит по сторонам: в траве недалеко лежат четыре котенка
Львица также насторожилась…
А этот ленивый лев зевает и потягивается в лучах вечернего солнца
Фото А. Банникова
На одном из таких полуразрушенных термитников восседает изящный гепард, подобный египетскому сфинксу. Его поза напряженна, а взгляд строгих и немного грустных глаз прикован к группе пасущихся невдалеке газелей Томсона. Вот он спускается с наблюдательного пункта и легкой пружинистой рысью трусит в направлении стада. Заметив приближение врага, газели вприпрыжку разбегаются, и гепард прибавляет скорость, пытаясь преследовать ближайшую из антилоп. Однако газель легко уходит от гепарда, держась на безопасном расстоянии от него. Через сотню метров погоня утомляет гепарда, на солнцепеке он быстро выдыхается и переходит опять не мягкую и неутомительную рысь.
Мы подъезжаем к гепарду, но он как будто и не замечает движущейся вслед ему машины. Короткая остановка для съемки — и тут неожиданно гепард подбегает к стоящему автомобилю и… легким прыжком вскакивает прямо на капот автомобиля! В метре за стеклом — только руку протянуть — изящная поджарая кошка с сухой, почти собачьей головой; наши взгляды встречаются, и если в наших глазах удивление и восхищение, то его глаза выражают лишь спокойствие, граничащее с безразличием к нам, и полны чувства собственного достоинства. Черные полоски от глаз к углам рта придают лицу гепарда немного печальное выражение. Но вот царственный «визит вежливости» окончен, и гепард вновь направляется к своему излюбленному термитнику. Дальше на север путь лежит по холмистой местности, местами заросли акаций и кустарников становятся густыми, но тут же вновь сменяются открытыми полянами. Травостой высокий, и лишь вблизи замечаешь одиночную дрофу или выводок цесарок. Зато крупных копытных столько, что сосчитать их на ходу машины просто невозможно. Все чаще попадаются стада гну по нескольку сотен голов, упитанные полосатые зебры пасутся вместе с гну или поодаль группами по нескольку десятков особей, на открытых местах — стада газелей Томсона, а среди кустарников — группы изящных лиророгих газелей импала. Кроме этих в полном смысле «фоновых» видов периодически встречаются небольшие группы топи и конгони, среди зонтичных акаций вырисовываются силуэты жирафов, а в густых зарослях мирно пасутся кафрские буйволы. Вот она, первозданная Африка с фантастическим обилием копытных! Куда лишь хватает взгляд — везде среди поросших редкими рощицами холмов стада, стада и стада: черные гну, полосатые зебры, коричневые топи, темно-золотистые с черными полосками газели… Кажется невероятным, что такое множество животных может обитать совместно и в таком изобилии.
Черные полоски от глаз к углам рта придают лицу гепарда немного печальное выражение
Все чаще попадаются стада антилопы гну
Фото А. Банникова
То и дело несколько гну, нагнув бородатую голову и задрав хвост, перебегают дорогу перед самой машиной. А вдоль дороги скачут им-палы; легко, как бы играючи, они взмывают в воздух и будто застывают на мгновение в самой верхней точке прыжка. Звонким галопом, вскидывая толстый полосатый круп, проскакивает перед радиатором зебра.
Однако жизнь копытных здесь отнюдь не безмятежна — их подстерегает немало опасностей. Среди зарослей замечаем одиночную львицу, осторожно подкрадывающуюся к пасущимся антилопам. По открытому месту сосредоточенно трусит куда-то парочка чепрачных шакалов. Вдали заняты охотой на газелей два гепарда. А сколько хищников мы не видим! Они отдыхают где-нибудь в тени и ждут наступления ночи, чтобы выйти на охоту.
Зато обилие птиц-падальщиков подтверждает, что в саванне можно вдоволь найти остатков чьей-либо трапезы. Грифы и стервятники парят в небе, а другие расселись на вершинах акаций. А вот и группа пирующих птиц у остатков съеденной львом зебры.