Поначалу я сопротивлялась. Сказала ему, что не оставлю тебя. Потом… — Она сделала паузу. — … Он пригрозил, что отберет у меня Келли.
Скотт тихо выругался.
— Я не сомневалась, что он выполнит свою угрозу. В его глазах я была никем. Он даже ни разу не потрудился зайти в родильное отделение и посмотреть на ребенка, потому что принял решение вычеркнуть меня и его из твоей жизни.
Мне было семнадцать лет, Скотт. Без мужа, без работы, без дома. Оставалось одно: либо отдать ребенка, либо уехать из города. Он облегчил мой выбор, предложив оплатить мое обучение. Я приняла деньги, потому что хотела добиться чего-то в жизни. И не могла допустить, чтобы Келли росла в доме Дарнела.
Скотт тупо смотрел на некролог.
— Очевидно, он отпечатал его в заводской типографии.
— Я не знаю, где он его отпечатал, — сказала Люси, — но мне никогда не приходило в голову, что он способен…
— …так низко пасть, — закончил за нее Скотт.
Таких слов она никогда бы не позволила себе сказать в присутствии Скотта.
— У меня нет никаких доказательств того, о чем я тебе рассказала, — сказала Люси. — Только это, — добавила она, кивнув на некролог в его руке.
Он смял его и бросил на пол. Чувство потрясения сменилось яростью. Как мог он быть таким слепым? Как он мог принять на веру все, что говорил ему отец? Теперь ему многое стало понятным: спешный переезд из больницы домой, изоляция от друзей. Отец держал его дома фактически в качестве заключенного, допуская к нему только Эми, которая заботилась о нем. А он был так подавлен потерей Люси и ребенка, что безразлично отнесся к уединению.
— Не надо никаких доказательств, Люси, — сказал он наконец. — Я верю каждому твоему слову. Я сожалею, что тебе пришлось столько пережить, и не могу себе простить своего отношения к тебе с тех пор, как ты сюда вернулась. — Скотт покачал головой. — Прости меня, Люси.
Его слова прозвучали тихо, но в них слышалась нотка холодного презрения к самому себе. Его темные глаза все еще светились яростью. Терзающее душу беспокойство охватило Люси, когда она увидела, в какой он ярости.
— Не вини себя, Скотт, — сказала она. — Ты же ничего не знал.
Внезапно его взгляд стал печальным.
— Я знал, что мой отец хитрый и жестокий, но что он… — Скотт замолчал, подбирая нужное слово.
Люси приложила палец к его губам.
— Молчи, Скотт. Не надо говорить слов, о которых ты можешь впоследствии пожалеть. Обри очень любил тебя и потому был готов пойти на все, чтобы выкинуть меня из твоей жизни.
— Как ты можешь оправдывать его?
— Я его не оправдываю, но по себе знаю, что значит любить своего ребенка и ради его защиты идти на все. То же самое я испытываю по отношению к Келли. — Она посмотрела на него. — Знаешь, где-то в глубине души у меня теплится надежда, что Обри до конца жизни жалел о том, что сделал.
— Думаю, так оно и было, — сказал Скотт. — Он видел, каким я был несчастным и подавленным без тебя. Когда он мне сказал, что ты уехала, я возненавидел жизнь, только о смерти и думал. Он также видел, каково мне было жениться на женщине, которую я не любил. Он знал, что мы не были счастливы. Однажды он даже предложил мне обзавестись любовницей.
— И ты согласился?
— Нет, конечно. Я считал, что и так обманываю Эми. Она умная женщина. Знаешь, почему она развелась со мной? Потому что поняла, что оказалась жертвой, как и я.
Они долго молчали. Скотт встал и подошел к Люси, взял ее за руки.
— Что же нам теперь делать, Люси? Есть ли у нас еще шанс после стольких лет? — спросил он тихим, дрогнувшим голосом.
Во взгляде его было столько нежности и боли, что она почувствовала, будто в душе у нее все перевернулось.
— Не знаю. Сколько всего произошло за эти годы. Мы стали зрелыми людьми, у нас растут дети…
— Я никогда не переставал тебя любить, — сказал он. — Порой я ненавидел тебя, но любовь постоянно жила в моем сердце.
На ее глазах выступили слезы, а сердце переполняли чувства, которые, как она думала, давно умерли.
— Не могу поверить, что мы потеряли пятнадцать лет жизни.
— Теперь мы можем их восполнить, Люс, — сказал он с надеждой в голосе. — Мы еще молоды, впереди у нас целая жизнь. Начнем все сначала, как будто ничего и не было.
— Ты думаешь, что это возможно?
Скотт кивнул и обнял ее, наклонил голову, чтобы заглянуть в ее глаза. Он почувствовал, что кровь забурлила в жилах, как воды реки, еще минуту назад скованной льдом.
— Поедешь со мной вечером куда-нибудь пообедать? Только ты и я. Я знаю один ресторанчик в соседнем городе, где обед подают при свечах, и все выглядит очень романтично. Нам надо так многое наверстывать.
Люси согласно кивнула головой. Мысль о том, чтобы провести вечер наедине со Скоттом, казалась невероятно привлекательной.
— Я заеду за тобой в семь. До этого времени я успею починить часть крыши, съездить домой принять душ и переодеться.
Скотт нежно поцеловал ее в губы, а затем крепче прижал к себе и снова поцеловал, но на этот раз долгим, страстным поцелуем. Люси почувствовала жар в теле. Они не слышали, как открылась дверь гаража и раздалось смущенное покашливание.
— О, простите..
В дверях стояла Лоретта, растерянная и одновременно радостная. Они тотчас отпрянули друг от друга.
— Что случилось? — спросила Люси.
Лоретта посмотрела на Скотта. — Звонит Эми. Хочет узнать, дозвонился ли ты до механика. Сам ответишь ей или через меня передашь?
Скотт покачал головой.
— Я сейчас подойду к телефону, — сказал он.
Он отстранился от Люси и поспешно вышел из гаража, оставив ее размышлять над вопросом, сможет ли она когда-нибудь занять прежнее место в его жизни при том, что он чувствовал себя столь обязанным другой женщине.
Люси уже была одета в свое лучшее платье, когда в половине седьмого позвонил Скотт и сообщил, что планы на вечер изменились.
— Не знаю, о чем я думал, когда предлагал отвезти тебя в тот ресторан, — огорченно сказал он. — Я все еще сижу за рулем грузовика моего садовника. Ты не возражаешь, если сегодняшний вечер мы проведем без ресторана.
— Нисколько, — сказала Люси.
Она аккуратно, стараясь не помять, сначала сняла нарядное платье, которое с такой тщательностью отглаживала. Только надев облегающие брюки и свитер, она подумала о том, что они могли бы воспользоваться ее машиной. Какая разница, где они пообедают, если будут вдвоем.
Лоретта вышла из своей спальни, но, увидев Люси, попятилась.
С того момента, когда она застала свою дочь, целовавшуюся со Скоттом, Лоретта не переставала улыбаться и напевать что-то себе под нос, но теперь ее охватило беспокойство.
— Почему ты переоделась? — спросила она. — Решили все-таки никуда не ходить?
— Скотт только что звонил и сказал, что до сих пор ездит в старом грузовике, а потому решил, что нам лучше посидеть где-нибудь в укромном месте вместо того, чтобы шиковать в ресторане.
— Его машина до сих пор у Эми? Я правильно поняла?
— Что ей остается делать, если ее машина все еще в мастерской? — сказала Люси.
— Понятно. Но объясни мне, пожалуйста, почему она постоянно обращается к Скотту, когда у нее возникают проблемы?
Люси сама задумывалась над этим, и объяснение нашла в том, что Эми — мать Джефа, а потому оставалась неотъемлемой частью жизни Скотта. Люси вынуждена была смириться с этим. Возможно, со временем Эми оставит Скотта в покое.
Скотт приехал, опоздав на двадцать минут, когда Лоретта и Келли сидели за скромным обедом, состоявшим из вареного цыпленка, тушеных овощей и салата. Люси немного расстроилась опозданием Скотта, попрощалась с матерью и дочерью и пошла вслед за ним к грузовику.
— Не сообразила предложить тебе воспользоваться моей машиной, — сказала она, когда он помогал ей сесть в грузовик. В кабине пахло сырой землей и свежескошенной травой, сиденья были старые и скрипучие.