Тобиас шагнул вперед. Лавиния покачала головой, безмолвно предупреждая, чтобы он не вздумал говорить, — А вы бы сделали это, Милый Нед? — мягко спросила она. — Перерезали бы горло даме, если бы она не перестала задавать вопросы?
— Нет! — Несмотря на глубокий транс, Нед чрезвычайно разволновался. — Я не убийца. Но нельзя, чтобы та женщина это узнала. Она моя первая клиентка, и я не хочу ее терять. Я сказал ей, что возьмусь за работу, если дело дойдет до убийства. Она поверила мне, я точно видел, что поверила.
— Успокойтесь, Нед, — быстро проговорила Лавиния. — Смотрите, как мелькают солнечные зайчики, и позвольте вашим векам отяжелеть и опуститься…
Нед, видимо, успокоился и снова погрузился в глубины транса.
— А как клиентка нашла вас? — спросила Лавиния.
— Вроде бы поспрашивала в округе. Кто-то сказал, что мне нужны деньги.
— Если бы вам все удалось сегодня, каким образом вы встретились бы с ней, чтобы забрать остаток платы?
— Она пообещала сама отыскать меня, так же как в первый раз.
Лавиния подняла глаза на Тобиаса. Тот покачал головой, давая понять, что узнал все необходимое.
— Выведи его из транса, — велел он.
Лавиния повернулась к Неду:
— Вы проснетесь, когда я щелкну пальцами, но не запомните ничего из сказанного.
Она щелкнула пальцами.
Нед тупо моргнул и пришел в себя. В глазах снова плескалась тревога. Он быстро отвернулся от Лавинии и преданно уставился на Тобиаса.
— Если вы отпустите меня, сэр, — горячо воскликнул он, продолжая говорить как ни в чем не бывало, — клянусь, что близко не подойду к этой леди! Клянусь своей честью профессионала.
— Профессионала? Какая же у тебя профессия? — с живым интересом осведомился Тобиас. — Дам запугивать?
— Даю слово, что не коснусь и волоска на ее голове.
— В этом ты прав, — согласился Тобиас. — Переворачивайся.
Неда затрясло.
— Что вы хотите сделать со мной? Обещаю, что, если отпустите меня, я в жизни не возьму ни одного заказа на подобного рода дела.
Тобиас вынул из кармана старых брюк длинную, узкую полоску кожи.
— Я сказал: перевернись и заведи руки за голову.
Казалось, парень вот-вот разрыдается. Но все же, поняв, что дело плохо, он неохотно повиновался. Тобиас ловко стянул его запястья.
— Вставай.
Нед с трудом поднялся и повернул к Тобиасу искаженное отчаянием лицо.
— Хотите сдать меня сыщикам? Уж лучше воткните мне нож в брюхо, и покончим с этим. Меня точно повесят.
Тобиас схватил его за руку.
— Мы не пойдем на Боу-стрит. Сейчас дошагаем до угла, и я посажу леди в кеб и отправлю на Клермонт-лейн. Лавиния, подождешь меня там.
— А как насчет Неда? — нерешительно пробормотала Лавиния.
— Предоставь его мне.
Такое заявление понравилось ей не больше, чем Неду.
— Он еще совсем мальчик, — тихо напомнила она.
— Далеко не мальчик. Он молодой человек, которому немного осталось, чтобы превратиться в закоренелого преступника. Кто знает, может, в следующий раз он решит, что ему вполне по силам убийство.
— Нет, никогда, — поспешно заверил Нед. — Я не головорез. Простой вор, но не убийца.
— Тобиас, я в самом деле считаю, что он всего лишь попытался бы запугать меня, — вторила Лавиния.
— Я сам с ним справлюсь, — повторил Тобиас, подталкивая Неда в направлении улицы. — Пойдем. У меня сегодня еще немало дел, и я не желаю зря тратить время.
Лавиния твердила себе, что он не сделает ничего дурного молодому Неду. Тобиас, конечно, взбешен, но, как всегда, умеет держать себя в руках.
Иногда приходится доверять партнеру.
Глава 21
Вейл наблюдал, как Джоан медленно бродит среди его собрания древних ваз и каменных саркофагов. Она остановилась перед стеклянной витриной, где лежали ожерелья из цветных камней. Свет, падавший из соседнего окна, золотил волосы, уложенные в модную прическу, превращая их почти в такой же драгоценный металл, что и тот, из которого были отлиты украшения древних римлян.
Вейл подумал, что ее классический профиль сделал бы честь любой статуе греческой богини. Но не ее внешность привлекала его. Немало знакомых дам превосходили ее красотой, хотя, на его взгляд, были лишены элегантности и уверенности — неотъемлемых качеств зрелости.
Нет, все дело в неодолимой силе ее индивидуальности. Той самой, что властно взывала к его мужскому началу.
Он дивился глубине своего желания. И сам не мог припомнить, когда начал влюбляться в эту женщину. Знал только, что теперь это чувство сжигало его, став таким исступленным, что затмило страсть к другой великой любви: римским древностям, найденным в Англии.
Он никогда не позволял себе думать о Джоан как о женщине, пока ее муж был жив. Филдинг Дав был одним из его немногих очень близких друзей. Вейл почитал эту дружбу и слишком высоко ценил, чтобы вожделеть прекрасную жену Дава. Впрочем, даже если бы ему взбрело в голову нечто подобное, все усилия были бы бесплодны. Джоан никогда не посмотрела ни на одного мужчину, пока рядом был любимый.
Но Филдинга нет вот уже больше года, и Джоан наконец вышла из траурного кокона. Он вел сложную и очень медленную тактику обольщения, соблазняя ее своей коллекцией древностей и долгими разговорами о взаимных интересах. Страсть между ними вспыхнула и загорелась ровным пламенем, но где-то на полпути он понял, что хочет большего.
Хочет, чтобы ее любовь не уступала тон, что испытывал к ней он.
Какое-то время он надеялся, что на его чувства отвечают. Но за последние несколько дней Джоан, казалось, отдалилась от него. Он интуитивно ощущал опасность потерять ее, и сознание этого наполняло его тихим отчаянием, но понять, в чем дело, никак не мог.
— Мистер Марч просил вас проконсультировать его по поводу колец «мементо мори»? — осведомилась Джоан, не поднимая глаз от камеи из оникса. — Насколько мне известно, его и миссис Лейк крайне тревожит новое дело.
— Марч упоминал о кольцах, но я мало чем сумел ему помочь. Он и Крекенберн пытаются узнать, кто получил наибольшую выгоду от заказных убийств.
— Они имеют в виду финансовую сторону дела. Но мы с миссис Лейк находим интересным тот факт, что все убийства привели к изменению свадебных планов, освободив трех молодых девиц, принадлежавших к светскому обществу.
— Считаете, что тут какая-то связь? Мне это кажется весьма маловероятным.
— На вашем месте я не была бы так уверена.
Джоан отошла от витрины и направилась к шкафчику с керамикой.
— На первый взгляд трудно представить, будто кто-то может заказать убийство просто ради того, чтобы расстроить один брак или способствовать другому.
— Вы должны признать, что звучит это, мягко говоря, не правдоподобно.
Она провела пальцем по резному ребру каменного алтаря.
— Ничуть, если учесть, что подчас стоит на карте, особенно когда речь идет о светском браке.
Вейл вспомнил об огромных суммах, переходивших из в рук в руки по брачным контрактам, не говоря уже о поместьях и титулах, за которые зачастую шла жестокая борьба.
— Возможно, вы правы, — признал он, — и не так уж странно, что иногда человек готов на изощреннейшее преступление, лишь бы изменить содержание особо выгодного брачного соглашения. Как любит говорить Марч, деньги — самый веский мотив для убийства. Но, насколько я понял, у всех погибших были законные наследники, и ничто не изменилось в судьбах тех, кто должен был получить деньги после их смерти.
— Речь идет о совершенно иных вещах, — возразила Джоан, глядя куда-то вдаль. — Если учесть, как невероятно рискует женщина, идя к алтарю, еще удивительно, что мы не сталкиваемся с гораздо большим числом преступлений, совершенных во имя будущего молодой девушки.