Элизабет осознала вдруг, что где-то в глубине души Филипп так и не простил ее, когда она выкинула его из своей жизни. Но ему не удастся устыдить ее! Пусть не строит из себя невинную и обиженную овечку. Он мстит ей не за разбитое сердце, а за свое уязвленное самолюбие. Он предал любовь, а не она. Он вынудил Элизабет пережить муки ада, когда она застала его и мать в объятиях. Хорошо, что он не догадывается об этом. Судьба связывает их теперь уже на деловой почве — отлично. И сентиментальничать ни к чему.
Наступил как раз подходящий момент перевести разговор к предмету, который Элизабет старательно приберегала напоследок.
Небрежно, словно интересуясь, какова его любимая передача по телевидению, она спросила:
— Насколько мне известно, ты недавно интересовался «Тур-Клубом». Можно спросить почему?
«Тур-Клуб» — компания, ориентированная в основном на отдых и путешествия, владела десятком гостиниц по всей Европе. Юрист Элизабет и сообщил ей о внимании, которое Филипп неожиданно проявил. А он ничего не делал просто так. Во всяком случае, фирма Филиппа никогда не вкладывала деньги в туристический бизнес.
— Мы стремимся развиваться в различных направлениях, а у компании неплохой потенциал. Однако моя «заинтересованность», как ты выразилась и как тебе тоже наверняка известно, ни к чему не привела.
Да, именно так доложил ей Ремберг. Действительно, Филипп предлагал свою цену, но она была отвергнута, и он не стал дальше торговаться.
— Неужели ты отказался от этой мысли?
— Скажем так — отложил в долгий ящик. Момент выбран не совсем удачно. Возможно, попытаюсь еще раз, поживем — увидим.
Словно хищник в саванне, мысленно представила себе Элизабет. Такой он и есть — жестокий и безжалостный зверь. Терпеливо выжидает время, чтобы сбить наповал.
— А пока присматриваешься к новой жертве? — как бы в шутку поинтересовалась она.
— К примеру?..
— Ты великолепно знаешь, что я имею в виду.
Но Филипп настаивал:
— Ничего не понимаю… Выкладывай, к чему клонишь?
— Я не так глупа. Твой внезапный интерес к гостиничному бизнесу! Сначала «Тур-Клуб», теперь «Тэлманн»… Твоя первая попытка провалилась и пока пережидаешь, хочешь попробовать нас на зуб, точнее, на клык? Решил, что с нами тебе будет справиться полегче, так как у тебя на руках договор по Сент-Кристоферу? Я разгадала твой замысел! А здесь ты не для того, чтобы вникать в чертежи. Ведешь разведку боем?
— Какую разведку?
— И не пытайся отрицать. Ты посчитал, что после смерти папы дела нашей фирмы пошатнулись и, значит, она стала легкой добычей — ошибаешься! Дела идут прекрасно! И будь уверен, я лично позабочусь, чтобы твои лапы не прикасались к «Тэлманну». Тебе нас заполучить не удастся!
Элизабет в ярости выпалила свою тираду. Пожалуй, она сказала больше, чем хотела, и с излишней горячностью.
— По-моему, ты поставила телегу впереди лошади. У меня и в мыслях ничего подобного не было. Ты вообразила себе Бог знает что…
— Вообразила?.. Скажи на милость, с чего все заварилось? Сначала ты козыряешь соглашением по «Сент-Кристоферу», внезапно являешься с ревизией по чертежам, завтра потребуешь наши бухгалтерские книги?
— А ты бы показала, если я попрошу? — улыбнувшись, спросил Филипп.
— Не может быть и речи.
— В таком случае придется искать обходные пути, а я уж найду.
Он явно острил, пытаясь все перевести в невинную пикировку. Но Элизабет было не до шуток. Его тон сбил ее с толку, слова вылетели из головы. Она даже вскочила, затем опять плюхнулась в кресло.
— Наконец-то я вижу тебя растерянной. Ты выглядишь даже человечной, — он потянулся к ней через пространство, разделяющее их, чтобы с нежностью поправить прядь волос, выбившуюся у нее из-за уха.
Элизабет прореагировала как испуганная зайчиха в боксерских перчатках — с маху ударила его.
— Какого черта ты распускаешь руки? Не смей прикасаться ко мне! — чуть ли не в истерике выкрикнула Элизабет.
— Ого, — обронил он, почувствовав ее состояние. — Это о многом говорит!
Элизабет, следовало бы промолчать или переменить тему, но ее несло, она не могла остановиться.
— О чем же, позволь узнать?
Филипп покачал головой и ответил не сразу.
— О том, что до тебя уже давно не дотрагивался ни один мужчина… Лизи.
— Мужчина?
— Да, мужчина. И ты знаешь, кого я имею в виду?.. Тех, кто носит бороды и брюки. — Филипп поднялся и вдруг оказался рядом с ней. — Противоположный пол — если можно так сказать.
Элизабет чувствовала себя униженной, охваченной паникой и гневом. Ее душила такая злость, что захотелось снова ударить его или убежать. Но самое ужасное — ей захотелось разрыдаться.