– Вам теперь будут присылать учебные программы, – сказал Алексей. – Если дороги будут плохими, я всё равно буду доставлять вам эти программы.
– Спасибо, – сказала Катя. – Я буду этому рада, Плохо только, что на первом курсе есть химия.
– Не нравится химия? – удивился Алексей.
– Даже хуже, – ответила Катя. – Видите вон ту большую осину? Нравится она вам?
– Ну вижу. По-моему, хорошее дерево. И слышите, как звенят листья?
– А если б вы тёмной ночью сюда пришли, и я вам показала бы в ту сторону и спросила: «Нравится вам осина?» Вы бы сказали: «Звенит, а какая она – не знаю». Вот так для меня химия.
– Я вам буду помогать, – сказал Алексей.
– Вот спасибо, – обрадовалась Катя. – А то я так её боюсь, что в школе на уроках химии стихи писала, чтоб не так страшно было. На одном уроке вот какое стихотворение написала:
Потом она сказала:
– Я знаю, это не очень удачно, Но ведь это для себя. Мы летом тут в речке часто купаемся, а иногда я одна хожу купаться на лесное озеро, это три километра отсюда. Как я там плаваю, как ныряю – никому и дела нет, а самой мне там нравится. Вот так и стихи.
Эта ночь на болоте и последовавшее за ней знакомство с Катей оказали на Алексея Возможного странное, как может показаться на первый взгляд, воздействие. Вернувшись домой, он затребовал из Самолётостроительного института документы и вскоре уехал в ближайший райцентр, где поступил на курсы работников почтовой связи.
Многие дивились, и до сих пор дивятся, почему он при своих способностях избрал столь скромный и столь невысоко оплачиваемый трудовой путь. Одни считают, что здесь повлияло стремление быть ближе к Кате; другие напирают на то, что мать Алексея Возможного была уже в предпенсионном возрасте, часто хворала, и сын не захотел оставлять её в одиночестве; третьи же предполагают, что в ту ночь, когда Алексей сидел в лесу, ожидая рассвета, он вовсе не спал, а думал о крыльях для человечества и так чётко представил их себе, что уже не хотел будто бы тратить время на институт, стремясь поскорее взяться за работу.
Однако из поздних дневниковых записей Алексея Возможного видно, что конкретных мыслей о крыльях у него тогда не возникало. Он пишет: «О крыльях я в те дни ещё не думал. Но у меня появилось чувство, которое я назвал бы так: предзнание. Я знал, что надо что-то найти и что будущая находка где-то рядом».
6. Крыльев ещё нет
По окончании курсов Алексей Возможный был направлен в родное село, где занял место помощника начальника отделения связи. Оно было свободно, так как его предшественник недавно ушёл на пенсию.
В Ямщикове дивились тому, что столь способный человек избрал себе столь малоперспективную специальность. Над ним даже подшучивали – впрочем, весьма добродушно. Девушки, например, сложили о нём частушку, которую несколько раз исполнили со сцены деревенского клуба: