Сейчас здесь находились длинные складные столы, несколько десятков людей и Пара, и кто-то поставил старую пленочную аудиокассету в еще более старый проигрыватель. По залу фоном разносились веселые звуки аккордеона, барабанов и труб, а мы соединяли кусочки старой газеты в баннер «С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ».
Мои ближайшие друзья собрались вместе. Гуннар, высокий и смуглый, с темными зачесанными на лбу волосами и выбритыми висками. Об красив в лучшем понимании этого слова, с его большими карими глазами и убийственной улыбкой.
Он второй по старшинству в командовании Острова Дьявола, главный стратег Коменданта, он был одет в темную форму Сдерживающих, которую предпочитали носить офицеры, с закатанными рукавами и накладками на рукавах и груди.
Таджи немного ниже ростом, со смуглой кожей и обилием темных кудрей, обрамляющих милое лицо и выделяющих потрясающие скулы. Она скомбинировала шорты с летящим топом без рукавов и сандалиями, а на шее у нее висели ключи от «Королевских Рядов», магазина моей семьи, которым она сейчас руководит.
— С Днем Рождения! — сказала я и обняла ее.
— Спасибо. — Она отступила и оценивающе посмотрела на Лиама, изогнув брови. — Смотрю, вы целы и невредимы.
— Да, нам это удалось.
— Где твой бесполезный братец?
— Я не бесполезный, cher[3], — произнес Гэвин, обходя ее. — Я просто экономлю свои время и силы.
— Он просто проехался со мной за компанию, — сказал Лиам.
— Я прикрывал твою задницу от Благих, когда ты вылезал из канала.
Он вытащил из кармана серебристую фляжку, открыл, сделал глоток и протянул мне.
Я отмахнулась от напитка, поскольку Гэвин предпочитает ликеры под названием «все, что бог послал». Упоминание о том, что Лиаму грозила опасность, заставило мое сердце ускоренно забиться.
— Тебя чуть не поймали Благие?
— Он преувеличивает, — ответил Лиам, принюхавшись к фляге и с отвращением ее отодвинув. — Что это такое, черт возьми?
— Домашняя заготовка, — с ухмылкой ответил Гэвин, забирая ее обратно, и засунул в карман.
Лиам закатил глаза, а затем посмотрел на меня.
— Единственный способ подняться на Байю Сент-Джон — вплавь. Место там узкое, — добавил он, глядя на Гуннара.
— Мы работает над этим, — произнес он. — Президент и Конгресс снова воюют за расходы на военных.
— Оставь надежду, всяк входящий в Новый Орлеан, — сказал Гэвин.
— Благие? — напомнила я.
— Их не было рядом с нами, — ответил Лиам, проводя своей рукой по моей, что одновременно взволновало и успокоило меня. — Он торопил меня с переправой через канал, потому что нашел куст ежевики. Это уже потом, метрах в пятиста оттуда, мы нашли свидетельства их присутствия.
— И как на вкус была ежевика? — спросила Таджи с улыбкой.
— Восхитительно.
Она закатила глаза, а потом посмотрела на меня.
— А как прошла тренировка?
— Вообще-то очень даже неплохо.
— Делаю вывод, что в Духа пока никто не превратился?
Я криво улыбнулась.
— Иногда нужно смотреть и на светлые стороны.
— Ты делаешь, что можешь, — сказала Таджи, сжав мою руку. — Остальное на их ответственности. А теперь, — произнесла она, прищурившись, — никто не хочет мне рассказать, почему мне нужно было приезжать к половине седьмого, когда все остальные уже давно толпятся здесь?
— Вообще-то у нас для тебя сюрприз, — ответила я.
Таджи вновь прищурилась.
— Я не люблю сюрпризов.
— Мы знаем, — ответил Гуннар, поднимая вверх руку. — И я не одобрил это маленькое начинание, но оказался в меньшинстве. Так что вини во всем Клэр.
— Трус, — пробормотала я.
— Ох, совершенно точно.
Могу понять, учитывая, что под взглядом Таджи, направленным на меня, мне было не очень комфортно.
— Я, любя, — тихо сказала я, и она прищурилась еще больше.
— Клэр.
Я открыла рот, чтобы ответить, сказать что-нибудь подходящее, что-то, что поможет обозначить важность момента. Но меня спасло происшествие.
Позади нас раздался тихий стук, звук удара ткани о плитку. И звук этот издала чья-то дорожная сумка, в которой лежала одежда и снаряжение, которую этот кто-то забирал с собой в Вашингтон… а теперь вернулся в Новый Орлеан.
— Таджи.
Это был Бёрк, высокий, темнокожий и темноглазый парень. И по тому, как он произнес ее имя, можно было судить о его отношении к ней.
Таджи еще не успела обернуться, но в том, как она стояла, уже что-то изменилось. Расправились плечи, будто раскрылось сердце. Заерзали пальцы, поблескивая тонкими золотыми колечками, которые она носила на правой руке.