Обсидиановый дракон в ответ невозмутимо фыркнул и настороженно обернулся в сторону бывшего преподавателя, покровительственно закрывая меня огромным кожистым крылом.
— А ты продался с потрохами федералам, — горестно подвела неутешительный итог и ловко вскарабкавшись на спину удивительного существа, — Прощай навсегда.
Исполинский дракон гордо расправил широкие крылья, резко оттолкнулся от земли и грациозно взмыл ввысь, оставляя за своей спиной застывшего в нелепой позе Уильяма посреди малахитовой чащи Проклятого леса. От сладостного волнения мгновенно перехватило дыхание и пересохло во горле, когда остроконечные макушки многовековых сосен остались далеко внизу, сливаясь в бесформенную грязно — зелёную гущу. Прохладный ветер словно взбесился, игриво ударяя невидимыми кулаками то справа, то слева, заставляя крепче вцепиться в горячую обсидиановую чешую. На сумасшедшей скорости мы понеслись вместе с Морфеусом навстречу пугающей неизвестности, и я полностью доверяла свою жизнь повелителю империи. От стремительного полёта меня охватила пьянящая эйфория. Я с жадностью впитывала с себя необузданную красоту Запределья, играющего всеми оттенками палитры сразу. Чудесные леса, пересечённые бирюзовыми стрелками рек, сменялись аккуратными деревушками со скоплением крошечных домиков, между которыми блестели морионом изящные купола соборов. Справа возвышались скалистые горы с заснеженными вершинами, а слева лениво раскинулось стальное море, напоминающее жидкую ртуть. Я ожидала, что мы направляемся в сторону Обсидианового дворца, гордо раскинувшегося впереди нас, но вместо этого дракон уверенно устремился к устью бирюзовой реки, постепенно снижая высоту. Когда мы успешно приземлились, я осторожно спрыгнула со спины дракона, разминая затёкшие ноги и с любопытством осматривая незнакомую местность. На краю опушки стоял симпатичный охотничий домик с покатой крышей, гостеприимной верандой и крошечными окнами, напоминающими леденцы.
— И почему мы здесь? — удивлённо спросила, нетерпеливо оглядываясь на Морфеуса, словно погрузившегося в чёрную дымку. Мощные крылья постепенно исчезла, и даже обсидиановая чешуя медленно растворилась, превращаясь в смуглую человеческую кожу, под которой завораживающе бугрились сильные мышцы.
— Я подумал, что нам лучше поговорить наедине, — невозмутимо объяснил мужчина, уверенно протягивая мне широкую ладонь, — Это моё тайное убежище.
От прикосновения обжигающей руки я вздрогнула, ощущая ошеломительную волну тепла, плавно спускающуюся по спине вниз.
— И от кого ты здесь прячешься? — нервно спросила, ощущая внутреннюю дрожь.
— Точно не от пришельцев из другого мира, — весело рассмеялся мужчина, словно запуская стаю раскалённых рыбок под кожу, — Идём, ты голодная.
В животе предательски заурчало, словно подтверждая слова Морфеуса. Нервно сглотнув ком в горле, смущённо поплелась рядом с ним к открытой веранде, оплетённой вьющимися растениями с яркими цветами причудливой формы.
— Это дом принадлежал когда-то матери, — погрузился в печальные воспоминания смуглый мужчина, сурово нахмурившись, — При жизни моих родителей мы часто сюда приезжали.
— Что с ними произошло? — настороженно спросила, ощущая тысячи колючих иголок, словно вонзающихся в кожу.
— Их убил Фарран, мой бывший друг во время дворцового переворота. Я отомстил предателю, но потом его жена прокляла всю страну, — сухо объяснил император, словно пересказывая страшный кошмар с уродливой ведьмой в главной роли.
— Прими мои соболезнования, — растерянно пробормотала, почему-то переживая боль от потери как свою собственную. Морфеус благодарно кивнул, не проронив ни одного лишнего слова.
Больше я не задавала вопросов, с трудом переваривая полученную информацию. К счастью, в кладовых уютного деревянного домика нашлись и воздушные рисовые лепёшки, посыпанные пряными специями, и сочное мясо, тающее во рту, и экзотические овощи с приятной кислинкой. Когда огромная тарелка, стоящая перед моим носом, наполовину опустела, Морфеус наконец-то задал свой первый вопрос, грациозно наливая в тяжелый бокал оранжевую жидкость, отдалённо напоминающий по вкусу сухое вино:
— Почему ты сбежала? Во дворце тебе ничего не угрожало, так как по нашим законам императрица неприкосновенна. Никто бы не осмелился противостоять твоей воле.
— Даже ты? — робко спросила, остро ощущая, как полыхают от смущения огнём кончики ушей.