Она кормила меня с ложечки, на ее чудесные серо-голубые глаза то и дело наворачивались слезы. Ей хотелось все мне рассказать, но голос подводил малышку, и она все время опасливо посматривала на дверь.
— Мамочка, нам скорее нужно в комнату, — прошептала она мне.
В этот момент я заметила на шее дочки металлический обод. Протянула руку, но девочка моя отпрянула, глаза ее снова блеснули от влаги, но Дарина сердито вытерла ее кулаком.
— В комнату, мама.
Я кивнула. Вероятно, мы в большей опасности, чем я думала.
Дойти до отведенного нам помещения стоило всех моих сил.
Доковыляла до кровати и кулем рухнула на огромный плацдарм. Надо мной висел балдахин из черного бархата. Сумрак приятно расслаблял, но нужно было послушать, что расскажет дочка и обмозговать происходящее. Поэтому я через силу повернула голову в сторону Дарины.
— Мамулечка, — так дочка стала звать меня относительно недавно, услышала на детской площадке, и ей понравилось, — мы через воронку попали к этому сумасшедшему старику.
Дочка шептала, наклонившись ко мне поближе.
— Он только хочет казаться добреньким, но на самом деле очень коварен. Когда мы упали в его лаборатории, старик сразу тебя за руку взял и глаза закатил. Надо было его в это время чем-то тяжелым отдубасить. Мамочка, — всхлипнула дочь, и я погладила ее по руке, — он пил твою магию. Представляешь, у тебя магия есть. Он потом взмахнул рукой, и все свечи в комнате зажглись, и ошейник сам к нему в руки прилетел. Меня тоже за руку, как схватит. Смотри, синяки остались. Сказал, моя магия еще не раскрылась, спросил про грязные дни. Что это, грязные дни?
Лет в пять я купила Даринке книгу, где красочно был нарисован организм человека и все системы и органы. Там вскользь упоминались критические дни, но дочь не спрашивала, и я не поясняла. Не время еще.
— Не бывает у нас “грязных дней”, — не нравилось мне это определение. — Но я поняла, о чем он спрашивал. Насколько взрослый твой организм. Ты у меня еще девочка, самостоятельная и самая лучшая.
Даринка продолжила тараторить, рассказывая, сбиваясь, задавая вопросы, а потом спросила:
— Мамулечка, что теперь с нами будет?
И что моей малышке ответить? Нужно скорее набраться сил и выбираться из этого ужасного места.
Глава 7. Тайник
Проснулась среди ночи, как от толчка. Сердце билось как заполошное, и осталось ощущение, будто ухнула с большой высоты. Приподнялась, совершенно не понимая, где нахожусь. Темный интерьер комнаты наводил жути подвижными тенями. Небольшое узкое окно под потолком совсем не давало света, в отличие от небольших шаров, висящих по одному на каждой стене. Рядом на кровати спала дочка, увидев ее, в голове всплыл какой-то бред с жутковатым стариком.
Только атмосфера в спальне, балдахин и легкая слабость в теле подсказывали, что страшный сон, вовсе не сон.
Я осторожно отодвинула прядь волос с лица дочки и вздрогнула, получив очередное подтверждение, что все гораздо хуже, чем думала. Вспомнилось, как перед сном я искала замочек, металл выглядел цельным. Снять это жуткое украшение с детской шеи хотелось неимоверно. Но без специальных инструментов или знания секрета мне не справится.
Каюсь, но старика, надевшего ошейник на моего ребенка, я возненавидела. Дочь рассказала, что это, чтобы я слушалась его беспрекословно. Из-за него ребенок не сможет покинуть пределы замковой стены. Почему на меня не надели железный обруч, было непонятно.
Я тихонько сползла с довольно жесткого ложа, переждала головокружение и решила осмотреться. Мне нужен источник света, поэтому, подойдя к стене с тускло светящимся шаром, я осторожно приподняла его с подставки. Материал похож на пластик, теплый, матово-белый. Сфера продолжала распространять мягкий свет и в моих руках.
Наверное, на меня подействовало слово “замок” и интерьер больно загадочный. Тайные ходы или небольшие тайники в подобных местах обязаны быть. Личные ассоциации.
Проверив запертые снаружи двери, принялась тихонько простукивать стены. Поняла только, что стены каменные, оббиты деревянными рейками, полостей не нашла.
Тогда всем моим вниманием завладела кровать. Слишком много завитушек с крупными камениями на полированном темно-красном, почти черном дереве.
Я тщательно обследовала изножие. Разочарованная и уставшая лениво скользила ладонями по столбику, другому, третьему. Мне показалось или нет. Стоило коснуться этой балясины, как черные камни в центре цветков то ли блеснули, то ли я совсем устала, но накрыла оба камня большими пальцами, именно так было сделать удобнее.
Что-то очень тихо щелкнуло в ночи и между цветков выдвинулся небольшой ящичек. Там, среди бархатной обивки лежало колечко, женское изящное. Завороженная я вытащила его и, не успев подумать, надела. Удивительное, тонкой работы, оно село как влитое на средний палец левой руки.
Синий камень причудливо оплетал металл, а еще сам камень будто скрывал внутри себя стихию, она клубилась и бурлила внутри, распадалась на снежинки и опадала, чтобы через мгновение вновь закружить. Я некоторое время рассматривала кольцо, но потом решила вернуть на место, там сохраннее будет.
Интересно, седой старик знает о тайнике? Скорее всего, нет, иначе, забрал отсюда это чудо. В комнате, итак, почти ничего нет.
Однако сколько ни старалась снять кольцо, село оно намертво. По спине прошел холодок.
— Снимайся, — шепотом прикрикнула я, изо всех сил стягивая вещицу.
Только после моего требования, колечко мягко соскользнуло с пальца. Я положила находку на место, но не успела закрыть тайник, как в свете магического шара, заметила что-то еще. Осторожно постаралась достать нечто, но оно поддавалось тяжело. Крепко уцепив пипку, попавшуюся под пальцы, я медленно вытаскивала наружу нечто длинное, оно, вероятно, вертикально хранилось в полости столба.
Это был кинжал, рукоятка похожа на червонное серебро. Я повертела в руках оружие, а это было именно оно, крайне осторожно. Вспомнился фрагмент какого-то фильма, где герой укалывает палец и оружие, впитывая кровь, признает его своим хозяином. Раньше я относилась к этому как к выдумке, которой самое место в фильме. Однако не теперь. Сердце мое билось медленно, но сильно, я буквально чувствовала, как кровь с усилием разгоняется по венам.
Заглянула в ящичек еще раз и поняла, что тайник не так прост, как я думала в начале. Вернула кинжал на место и теперь вертела в руках последнюю находку. Это то ли небольшая фляга, то ли необычный флакон. Металлический, в форме сердца, очень необычно оформлен, переплетением узоров. Емкость шла в пару к кинжалу, единый стиль исполнения говорил об этом.
Чем дольше я разглядывала странный сосуд, тем отчетливее понимала — это все магия. Мягко перетекая, рисунок на фляге ясно обозначил, замысловато выведенную, букву “А” в самом центре. Картинка медленно поменялась, и я прочитала “Леди Алекса Эвери Лавер”.
Многовато совпадений, покачала я головой. Я — Александра Лаверина. Подумаю обо всем загадочном позже, когда выберемся из западни.
Во флаконе что-то булькало, стоило потрясти, но открывать я не стала. Нюхать, а тем более пробовать неизвестную жидкость, может фатально сказаться на организме. Нечто банальное вроде воды или вина в секретные тайники никто прятать не станет. Хотя. Всякое может быть, но проверять не мне. Осторожно все сложив как было, я вернула ящичек в первоначальное положение. Услышала щелчок и порадовалась, что ничего не сломала и даже колечко вернулось на свое законное место.
Еще немного погуляв по комнате и ничего не найдя, я забралась под одеяло и обняла свою кровиночку, ласково провела по волосам. Она вчера все-таки не выдержала и тихонько расплакалась. Мы так и уснули, в обнимку.