– По-моему, самое время потолковать, – произнес постоялец.
* * *
Возможно, с любым другим человеком эта история продолжилась бы иначе. Были бы крики, бормотания о том, что не нужно так много пить и пора бы проснуться. Но пан Януш вырос в Подворье и с детства чувствовал, что здесь рано или поздно должно что-то произойти. Читая истории об обычных людях, с которыми внезапно случается необъяснимое, маленький Януш всегда негодовал, насколько же герои не умеют сохранять лицо. Много лет назад он поклялся себе не растеряться, если с ним случится что-нибудь эдакое, и теперь вспомнил о своем обещании. Хозяин постоялого двора глубоко вдохнул, расправил плечи и со всем достоинством, которое только может быть у босоного человека в пижаме, согласился:
– Да, самое время.
– Ты уже понял, кто я такой? – спросил Теогвальд, глядя с усмешкой в глаза пану Янушу.
– Явно не турист, который едет на курорт, – осторожно ответил тот.
Постоялец вдруг расхохотался. Его густая рыжая борода затряслась, а усы ощетинились над рядом довольно неухоженных стертых зубов. Он хотел хлопнуть пана Януша по плечу, но потом будто передумал, и широкая ладонь зависла в воздухе.
– Я в тебе не разочарован! – сообщил он. – Так и думал, что из этого тощего мальчишки выйдет толк. Нам сейчас нужны такие, как ты – те, кто способен понять и поверить. Грядут большие перемены, и к ним лучше хорошенько подготовиться.
– Не понимаю, – пробормотал хозяин Подворья.
– Ну, тут лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Хочешь знать, куда ведут эти следы?
– Да, – после недолгой паузы сказал пан Януш.
– Хорошо. Тогда иди за мной.
Теогвальд отвернулся и зашагал к дому. Пан Януш двинулся за ним. Он знал, что в любой момент может шмыгнуть в сторону, убежать, скрыться, он помнил, где была дырка в заборе. Но все-таки шел, потому что действительно хотел знать, что за гости к нему пожаловали. И внимательно смотрел, куда ступать, чтобы не смешивать свои отпечатки и чужие. Впрочем, хозяин постоялого двора мог не беспокоиться хотя бы на этот счет: земля под его стопами оставалась нетронутой.
Они вернулись в Подворье. Теогвальд сразу же направился в левое крыло, и пан Януш поплелся следом. Дверь в комнату гостя была приоткрыта; оттуда выглядывала перепуганная и в то же время восторженная мордашка Павла.
– Сэр Гваделот! – воскликнул он, выскакивая в коридор. – Я их видел! Не целиком, а только ноги, потому что сидел под столом. Так много ног! Сапоги, ботинки, туфельки, даже лапти! В музее к лаптям и притронуться нельзя, а тут ими шаркали по полу!
Тут мальчик заметил хозяина, и ко всем чувствам на его лице добавилась озабоченность.
– А что с мамой? Вы прогнали ту крысу?
– С мамой все в порядке, – поспешил успокоить его пан Януш. – Куда делись все эти люди? Те, что в лаптях и прочем?
– Они ушли в подполье.
– Значит, все уже собрались, – с удовлетворением кивнул Теогвальд.
– Позвольте! – запротестовал хозяин постоялого двора. – Я должен знать, я имею на это право! Кто сюда заявился и зачем? Только не говорите мне, что всей толпе вдруг понадобился ночлег!
– Нет, – сказал его бородатый гость. – Они пришли учиться. Им нужен не постоялый двор, а школа.
– Я не понимаю, – пробормотал пан Януш.
– Да что тут понимать? – воскликнул Павел, прыгая от нетерпения на одной ноге. – Это нужно видеть! Мы ведь пойдем туда, прямо сейчас?
– Если не боишься, – сказал сэр Гваделот.
– Боюсь, но ни за что такое не пропущу!
– Тогда не будем медлить, юный рыцарь.
Постоялец подошел к погребу, поднял крышку и спустился по лестнице. За ним после недолгих раздумий последовал мальчик. И пан Януш остался в одиночестве. Он попеременно смотрел то на темную дыру в полу, то на свои босые ноги и отчего-то вспоминал потерянные тапки.
А потом он подобрал полы халата и со вздохом погрузился в «подполье» – ему показалось, что подвал даже слегка чавкнул, принимая его в свое чрево.
Поначалу было темно. Потом вспыхнула свечка в руках у Павла. По цепочке стали загораться огоньки: все восковые и парафиновые огарки, накопившиеся здесь за много лет. Пан Януш неловко сделал шаг и наткнулся на Теогвальда с мальчиком. Они смотрели на что-то за его спиной.
Или, скорее, на кого-то.
Хозяин Подворья медленно повернулся – и увидел невероятную картину, которая могла быть плодом больного воображения, но никак не правдой. Школьные парты, которые раньше были сгружены друг на друга, теперь вместе со скамейками стояли в ряд. На них лежали тетради, стояли чернильницы, были рассыпаны карандаши и мелки. А за ними… сидели люди. Нет, скорее духи, видения, бесцветные и полупрозрачные. Но они выглядели не так, как обычно представляют призраков. Их кожа была гладкая, почти стеклянная, а под ней клубился туман – словно серая кровь бежала по невидимым венам. Мужчины, женщины, дети, в разных одеждах, из разных времен, устроились за партами, по-ученически сложив руки.