— Уверен, что могу. Я могу винить вас за все, за что захочу.
Габриэлла посмотрела на мужчину с подозрением. Нельзя было точно сказать, дразнил ли он ее.
— Вам следовало бы быть более тактичным.
— Хорошо, я постараюсь поработать над своим поведением.
— Будьте так любезны, сделайте это, я буду вам очень благодарна.
— Рад услужить.
Они пошли сквозь дворцовые сады обратно в усадьбу. Габриэлла все это время пыталась понять, о чем он думает. Выражение его лица казалось отсутствующим. Залы особняка на Асеене были наполнены великолепными классическими произведениями. Картины, вазы, скульптуры.
Габриэлла предположила, что так бывает при общении с очень богатыми людьми. Их трудно чем‑то удивить.
Она выросла в роскоши, но никогда не принимала богатство как само собой разумеющееся. В мире всегда можно найти красоту. Вот почему она любила искусство. Вот почему она любила историю.
Габриэлле было непонятно равнодушие гостя.
Наверное, он такой же, как и его родители, искатели удовольствий, которые никогда не бывают удовлетворены тем, что имеют. Габриэлле же требовалось немного для того, чтобы не скучать. Удобная, со вкусом обставленная комната, хорошая книга. И прекрасное произведение искусства. Она ценила малые, нешумные удовольствия.
Ей было жаль тех, кто этого не понимал.
— Она здесь, — сказала Габриэлла, останавливаясь в дверях.
Мужчина удивленно поднял брови.
— Чего же вы ждете? Вы собираетесь меня ей представить?
— Мне очень жаль, я знаю, что вы сообщили свое имя слуге, который впустил вас, но я, кажется, забыла его.
Она солгала. Его имя — Алессандро, она помнила. Но ей не хотелось дать ему повод догадаться, что он занимал все ее мысли.
— Алекс, — сказал он.
— А фамилии нет? — съязвила она.
— Ди Сионе.
— Эта фамилия знакома королеве?
Он пожал плечами:
— Если она следит за сплетнями об американских бизнесменах. Мой дед сделал себе имя в Штатах и за рубежом; ни я, ни мои братья и сестры не замечены ни в чем сомнительном. Но я не уверен, что наша фамилия известна членам королевской семьи.
— Почему ваш дед так интересуется живописью? — спросила Габриэлла.
— Он коллекционер.
Габриэлла раздраженно вздохнула:
— Хотите быть загадочным — ваше право. Но я уверена: вы о многом умалчиваете.
Алекс засмеялся:
— Да, в загадочности мне не откажешь, но не думайте, что я знаю больше, чем мне позволили узнать. Мы с вами даже в чем‑то похожи.
— В чем же?
— Мы находимся под диктатом дедушек и бабушек.
Габриэлла с трудом подавила смешок.
— Тем не менее давайте войдем.
Габриэлла толкнула дверь и прошла внутрь.
Бабушка сидела в том же кресле, в каком Габриэлла ее оставила. Но она почему‑то выглядела иначе, казалась какой‑то маленькой и испуганной.
— Бабушка, позволь мне представить господина Алекса Ди Сионе. Он пришел, чтобы поговорить о «Потерянной любви».
— Да, — сказала бабушка, жестом приглашая их пройти в комнату. Она сконцентрировала свое внимание на Алексе. — Моя внучка сообщила мне, что вы интересуетесь живописью.
— Так и есть, — ответил он, не дожидаясь приглашения сесть.
Алекс устроился на стуле напротив королевы, вытянув перед собой длинные ноги и руками опираясь на подлокотники. Он выглядел скучающим. Королева же, наоборот, была напряжена.
— Что вас интересует? — спросила она.
— Я действую от имени моего деда. — Алекс взглянул на сад. — Он утверждает, что картина имеет какую‑то особенную ценность для него.
— Существование картины никем не подтверждено, — ответила королева Лючия.
— Мне это хорошо известно. Но дед абсолютно уверен в ее существовании. На самом деле он утверждает, что она когда‑то принадлежала ему. — Темный взгляд Алекса был направлен на королеву. — Он бы очень хотел получить ее обратно.
Повисло неловкое молчание. В комнате словно ощущалось присутствие четвертого человека. Габриэлла заметила, что ее бабушка внимательно изучала лицо Алекса.
— Вы говорите, ваш дед? — спросила она.
— Да. Он уже довольно стар и, я боюсь, становится все более сентиментальным. Он готов хорошо заплатить за эту картину.
— Я боюсь, что не смогу вам помочь, — сказала королева.
— Почему? — спросил Алекс с вызовом.
— У меня ее нет… уже много лет.
— Но картина существует?! — почти закричала Габриэлла.
— Да, — сказала бабушка, и ее голос внезапно стал очень тихим.