– Я приеду, – ответила я, не сомневаясь, что так и будет. – Чуть позже. Начни без меня.
– Не приедешь. – Ника не сводила взгляда с мужчин. – Сто из ста – не приедешь. Давай поспорим.
– На что? – спросила я, глядя на так и стоявшего рядом с машиной Женю.
Ника задумалась.
– Если не приедешь, ещё неделю будешь жить у меня. Если да… Если да, с меня твои любимые муссовые пирожные. Но ты не приедешь.
– Договорились.
Не прощаясь, я решительно пошла к мужу. Никитка растерял ретивость и шёл рядом на удивление спокойно. Чем ближе я подходила, тем сильнее крепла во мне уверенность, что выжидал Женя не просто так. В этом был он весь: стратег, рассчитывающий каждый ход наперёд. Можно было бы списать всё на то, что он был занят делами, но, если бы он хотел, это бы его не остановило.
– Это твоё, – я протянула ему цветок.
Он посмотрел на него и лениво взял. Бросил на крышу машины.
– Зачем ты приехал?
– Дядя Женя, а где ты был? – встрял Никита.
– Много где, – опустив взгляд на сына, он улыбнулся уголками губ. – Миша тебе привет передаёт.
– Миша?! – Никита разве что не засиял. – Миша теперь здоровый? И мы можем играть?
– Не совсем здоровый, но ему уже лучше. Так что скоро вы сможете играть. Если мама разрешит, – он посмотрел на меня.
Женя снова пытался манипулировать мной. И я бы зарычала от злости, если бы не осознание: всё так, как он сказал. Он такой, какой есть, и другим не будет. Когда-то он пытался изменить меня. Не вышло. Так какой смысл мне пытаться изменить его?
– Ты летал к Мише?
– Нет. Он сам прилетел сюда. В сопровождении медиков, разумеется. Мне пока запретили перелёты, зато Мишку разрешили перевести в московскую клинику. Пришлось искать компромисс.
Не зная, куда деть руки, я сунула их в карманы куртки. Осень настала неожиданно быстро. Отголоски летнего тепла превратились в предвещавший близкую зиму холод буквально за два дня, и я с непривычки куталась в связанный мамой несколько лет назад шарф. Мама…
– Значит, всё хорошо?
– Да. Благодаря тебе.
Я промолчала. Нет, не благодаря мне. Если бы не он сам, ничего бы не случилось. Это он нашёл меня, привёз в Швейцарию, дал маленькому мальчику шанс.
Я вытянула руку из кармана и непроизвольно коснулась связанного мамой шарфа.
Прошлое
– Женя, – крикнула я с порога, влетев в квартиру. – Женя!
Услышав шум из кухни, я пошла туда, но Женя уже и сам вышел навстречу. Болтающийся на шее вязаный шарф едва не сполз на пол. Я подхватила его, зацепив пальцами пуговицу пальто.
– Может, ты объяснишь? – во мне перемешались растерянность, непонимание и злость.
Женя оставался спокойным, как удав. Я качнула головой.
– Что я должен тебе объяснить?
– Почему моя мама в отдельной палате? И… – я замолчала, наткнувшись на его ставший вдруг мрачным и твёрдым взгляд.
Начавшиеся ещё несколько лет назад проблемы с сердцем в последнее время стали беспокоить маму всё чаще. Сколько я помнила её, она отдавала себя работе, мне, отцу. Помогала в приюте для бездомных животных. А вот на себя времени не находила. С трудом я уговорила её пройти обследование. Как раз вовремя: врачи сказали, что, если бы она затянула с походом в клинику ещё на несколько месяцев, кончиться всё могло бы плохо и быстро. Нужна была операция. Сделать её можно было и у нас, но обследовавший маму кардиолог честно посоветовал оперироваться в столице, если есть такая возможность. Даже если бы возможности не было, я бы её нашла. Мама всю жизнь находила для меня эти возможности, так неужели я не смогла бы?!
Если бы потребовалось, я бы без передыха каталась по шоу, только бы заработать столько, сколько нужно. Благо, делать этого не пришлось – денег, что были у меня отложены, хватило на билеты и прочие расходы, квоту же мама получила сама. Операцию ей сделали вчера утром, а сегодня…
– Это не просто отдельная палата, Жень. В такой… Да такое только знаменитости могут себе позволить! И эти лекарства…
Запал вдруг кончился. Я смяла в руках связанный мамой за три дня, которые она пролежала в ожидании операции, шарф. Женя взял пушистую кисточку и потянул меня на себя. Положил руку мне на спину. Я посмотрела на него.
– А разве твоя мама чем-то хуже?
– Не хуже. Но…
Он коснулся моих губ. Отрицательно качнул головой.
– Никаких «но», Настя. Ты – моя невеста, моя семья. Твоя мама тоже моя семья. Поэтому давай прекратим этот разговор. Он не имеет смысла.
Я приоткрыла губы, и сказала только одно: