Мне возразят, скажут, что я привожу крайние примеры из истории войн столетней давности. Хорошо, посмотрим на сегодняшнюю ситуацию. Мы привыкли к Интернету, мобильным телефонам, компьютерам. И если вдруг в один прекрасный день мы не сможем послать sms или разместить в Сети фотографию, конечно, это вызовет немало неприятностей. Но от этого никто еще не умирал. А вот если завтра только лишь объявят о продовольственной блокаде, то сразу же цены на самые элементарные продукты взлетят до небес. Люди ринутся в магазины, сметая с полок гречку, сахар, муку и консервы. Но запасов все равно не хватит. Мы все съедим очень быстро, и что дальше? А дальше – реальный голод, и я не преувеличиваю. По самым скромным и минимальным оценкам, которые признаны официально, – порядка трети продуктов питания в России импортные.
Представьте, что ваш рацион сократится сразу на треть. Это уже существенно, но реально ситуация намного хуже, потому что снижение потребления вряд ли произойдет равномерно. Все же знают, что разница в доходах населения у нас очень велика. Грубо говоря, миллионер не снизит своего потребления от того, что продукты подорожают в пять, десять или даже в пятьдесят раз. А для не очень богатого человека, то есть для большинства наших граждан, рост цен даже в два раза станет ударом. Что касается бедных слоев населения, а это миллионы людей, то им и вовсе жить будет не на что.
К тому же товар начнут придерживать с целью наживы на дальнейшем повышении цен. Как с этим бороться? Введением карточек, строгим нормированием, принудительной фиксацией цен и тому подобных мер, хорошо знакомых нам не только по книгам о войне, но и по недавнему опыту нашей же страны конца 1980-х годов. На этом фоне «доброжелателям» не составит труда дополнительно раскачать ситуацию путем всевозможных «оранжевых технологий».
Отсюда очевидный вывод: производство продуктов питания – это де-факто часть оборонного комплекса страны. Поэтому нельзя относиться к такой сфере на основе чисто рыночного подхода. Это понимают везде, и даже в самых рыночных системах сельское хозяйство живет совершенно по иным законам.
В Европе государство выплачивает дотацию на каждый гектар обрабатываемой земли, в животноводстве бюджет платит за каждую корову. В США государство субсидирует даже экспорт мяса. Где тут невидимая рука рынка, о которой нам плели байки всевозможные агитаторы либерализма?
Япония, вступив в ВТО, добилась права оказывать государственную поддержку своему сельскому хозяйству в размере $64,3 млрд ежегодно. Китай и того больше – $147 млрд. Россия с 2018 года – лишь $4,4 млрд, и это меньше, чем в крохотной Швейцарии, для которой поддержка установлена на уровне $5,8 млрд[47]. И после этого нам рассказывают сказки о равенстве условий в «глобализирующемся мире». Никакого равенства нет, и это даже формально прописано в условиях Всемирной торговой организации. Да что и говорить, 40 % дохода фермера в Европе обеспечены бюджетными дотациями, а в России – 3 %[48].
Знаете, как в США гарантируют сбыт своему производителю? Государство обязуется выкупить у фермера его урожай по заведомо известной цене. Если рыночная цена оказалась выше, фермер продает, к примеру, свое зерно на рынке, если нет, то может продать государству, а государство обязано купить. Более того, фермеру предоставляется 9 месяцев отсрочки, то есть в течение этого времени крестьянин имеет право вернуть себе проданное государству зерно, если цены пошли вверх; и продать урожай теперь уже на рынке. В Канаде опять-таки государство платит сельхозпроизводителю компенсацию, если вдруг его рентабельность упала в случае климатических и даже экономических осложнений. Такие выплаты могут достигать 70 % потерянной маржи[49].
Апологеты невидимой руки рынка все время заявляют, что российский бизнес должен научиться побеждать в равной конкурентной борьбе. Отлично! Давайте сюда равные условия, например дотации, как в Евросоюзе, США или Японии.
На сельском хозяйстве завязан целый ряд и других отраслей. Среди них важную роль играет производство комбайнов и других машин. Думаете, там ситуация в России принципиально лучше? Ничего подобного. Когда фермер в Германии покупает комбайн, то четверть его стоимости оплачивает государство. При этом европейцы придумывают массу способов ограничить импорт иностранных машин, тем самым подталкивая своего фермера покупать европейские аналоги. Например, ввели требование на ширину комбайна. Когда устанавливали предельный размер габаритов, то, разумеется, сделали так, что машины европейских фирм соответствовали этим условиям. А остальные мировые производители пусть теперь подгоняют свое производство под стандарты Евросоюза. На это уйдут время и деньги. Европейский фермер, естественно, ждать не станет и купит ту технику, которая уже продается, то есть европейскую. Это типичный протекционизм, ведь, как я уже говорил, протекционизм не сводится только лишь к пошлинам на импорт.
47
Дорожная карта развития сельского хозяйства в России до 2020 года. Аграрная секция Московского экономического форума-2013. С. 5.
48
Бабкин К. А. Разумная промышленная политика, или Как нам выйти из кризиса. – М.: Манн, Иванов и Фербер, 2009. С. 44.
49
Дорожная карта развития сельского хозяйства в России до 2020 года. Аграрная секция Московского экономического форума-2013. С. 17.